Художник, который помогает украинским воинам и рисует еврейское местечко

Продолжение.

См. первую часть: Альберт Фельдман. Посттравматический синдром. Изотерапия как помощь воинам АТО. Опыт Израиля для Украины

– У меня, в этой ситуации, возник вопрос. Скажите вот то, что вы начали рисовать – это тоже какой-то ваш выход внутренних эмоций?

– Да. Выход внутренних эмоций. Я человек творческий и человек, который хочет видеть продукт своих творения. Если бы у меня была возможность писать, и тут же бы эти книги доходили бы до читателя или превращались бы в некие образы, сценарии, фильмы, мультфильмы, я бы, наверное, не рисовал.

Но в нашем случае, от замысла до продукта, реального продукта, который можно передать людям, есть очень много факторов, которые этому препятствуют. От финансовых до различных бюрократических, юридических. Слишком много посредников между тобой и твоим читателем или зрителем.

А так пишешь стол, и пишешь стол … Или вот издал книгу, и она потом потерялась, закончилась, никто не собирается ее заново переиздавать. И ты сам должен на это тратить свои силы и энергию. Я не хочу быть бизнесменом от искусства. Я поэтому и не очень занимаюсь пиаром, самопиаром, особо о себе не рассказываю, но при этом, то, что у меня в голове заложено – мне хочется, чтобы про это кто-то еще знал.

И в какой-то момент меня достало: то, что я хочу сделать и что я могу реализовать, требует многих посредников и идет очень медленно. Книга написана, потом она редактируется еще год, потом там еще с ней что-то происходит, потом она только через несколько лет доходит до читателя. Нет продукта, а жизнь она ведь скоротечна. И поэтому мне захотелось создавать что-то быстро.

Интернет – Живой журнал, Фейсбук – это все приходяще-синтетическое и теряется в огромной куче мусора. И я решил, что надо попробовать рисовать.

Мне всегда казалось, что рисование – это перфекционизм, это очень сложно, для этого нужен фотографический образ, нужно знать все эти перспективы, технологии красок.

А потом я увидел настоящих художников, – вот, например, меня очень к этому подтолкнул Бойко, и Михальчук – еще один украинский художник.

Возникли образы, которые надо как-то реализовывать, и возникло понимание, что не обязательно быть Рембрантом или Караваджо. Нужно просто бросать на холст свои эмоции, и они будут на нем застывать. Ну, кому-то они будут нравиться, кому-то не будут нравиться.

Не обязательно быть Рембрантом или Караваджо. Нужно просто бросать на холст свои эмоции, и они будут на нем застывать.

Я начал рисовать, но надо сказать, видимо так я устроен, что я начал в этом продвигаться: то есть, если сначала я не мог лицо нарисовать или там написать фигуру: писал, в основном абстрактные образы, то потом у меня как-то начало получаться. Несколько уроков, опять же Интернет, там очень много информации. И как-то у меня стало это получаться. Конечно мои первые работы (я начал писать два с половиной года назад) и которые я пишу сейчас – абсолютно разные. И профильно разные, и по стилистике разные, по качеству разные. Я до сих пор не выбрал своего стиля. Я до сих пор не считаю себя профессионалом, и не считаю себя художником. Я «амматор», мне нравится изображать свои образы на полотне, мне нравится намекать на что-то своими картинами. Сейчас я придумал тему рисования снов и активно этим занимаюсь.

– Это будет следующая выставка?

Ну может быть не здесь – это ведь не музей сна. Это музей Шолом Алейхема. Но если будут еврейские сны, то можно и здесь.

Здесь будет следующая выставка, я надеюсь – выставка которую мы проводим вместе с Музеем ко Дню рождения Шолом Алейхема и по его произведениям. Это будет выставка и конкурс.

– Вы участвуете?

Я не буду участвовать, так как я вхожу в жюри. Мы с Иосифом Зисельсом, сопрезидентом Ваада Украины, учредили призовой фонд. Есть достаточно желающих, которые хотят участвовать, и для меня это очень важно.

Часть еврейской истории, которая является неотъемлемой частью украинской истории, очень нуждается в донесении до широких украинских масс. И украинские националисты очень хорошо должны понимать, что не только украинцы, но и другие национальности жили на этой территории.

– Они вроде как начинают это понимать? Или вам кажется, что этот процесс идет слишком медленно?

– Думаю, что да. Процессы изменения восприятия они всегда медленные. Главное, что он идет. С нашей точки зрения он медленный, а с точки зрения вечности он мгновенный.

Думаю, что это меняется. Есть много всяких активностей, которые идут в этом направлении, а я считаю, что еврейская живопись, еврейское искусство максимально должно быть донесено до широких масс. Поэтому, например, мы вместе с Леонидом Финбергом прописали программы перевода произведений еврейских писателей, которые написаны в оригинале на идиш и переведены на русский, но их нет на украинском.

Необходимо, чтобы украинская культура впитывала в себя еврейско-украинскую ее часть.

Опять же подчеркну, вклад евреев Украины, Слобожанщины, Галиции, Буковины и т. д. в культурный слой Украины огромен, и это надо подчеркивать.

И нужно, чтобы сегодня знали, что многие украинские поселки городского типа возникли как еврейские – Смела, Бердичев, Шпола, Жашков, Умань, Меджибош. Они не состоялись бы без евреев. Это были бы тусклые, забытые богом деревни, но с евреями они стали городками, стали центром ремесленного труда, центрами торговли: появились ярмарки или базары. На этой выставке много картин, где изображен базар.
У меня часто спрашивают, почему так много базаров – что евреи все торговцы?  Нет, евреи ремесленники в первую очередь, во вторую очередь, евреи – обслуживающий персонал – врачи, стоматологи, учителя, цирюльники, и в третью очередь – торговцы, но без ярмарки не было бы города.

Поэтому я отошел от писательства и занимаюсь живописью. Кроме того, сам по себе акт творения очень увлекает. Мне сегодня если бы я выбирал между телевизором, книгой или походом в гости– я выбираю кисть и холст. Конкурируют с ними только прогулки по Киеву.

Серия картин, которая представлена на выставке, еще не закончена. Здесь представлено сорок, еще пять у меня сохнут в мастерской. Сага продолжается. Ее судьба двояка: во-первых это будет мультфильм, не знаю когда, но текст уже практически написан. Все, кто были на выставке, говорят мне, что это уже живой мультик.

Кроме того, сейчас достраивается первое в Восточной Европе после всех войн и погромов еврейское местечко рядом с Анатовкой. Анатовка или Атеевка, как они ее называют. Это рав Асман со своей общиной строят в пяти километрах от Киева городок для беженцев.

Недалеко оттуда, кстати, находится могила чернобыльского ребе Тверского.

Я предложил ребе Асману прийти сюда и посмотреть на эти работы. Я надеюсь, что эта коллекция разместится в Анатовке.

Я гарантирую, что их еще будет много: не обязательно сорок, но мы какую-то часть из них будем возить по другим местечкам.

Не факт, что я еврейское местечко вижу правильно, но картинное местечко должно собираться в городке, который воспет Шолом Алейхемом. Там ему самое место. И туда будут приезжать люди и смотреть, как это когда-то было, а лет через сто или пятьдесят и Смела и Шаргород  – они будут иметь совсем другой облик – еврейская застройка этих городов уже практически уничтожена. И увидеть еврейскую жизнь того времени можно будет только на картинах.

В любом случае то, все , что пропущено через творчество, лучше, чем тупая имитация.

То, что уже разрушено – этого мы никогда не восстановим, этого уже не будет, это уже от нас ушло, это история: как погибла великая Римская цивилизация, как ушли шумеры, так же ушел и идишленд, а евреи остались. Мы помним, благодаря Шолом  Алейхему, Исааку Башевису Зингеру  и др.

Но мы имеем мало визуальных образов тех евреев и тех местечек. Количество текстов уже соответствует тому, что нужно, а количество визуальных образов не соответствует. Поэтому я буду продолжать рисовать на еврейскую тему.

Но я и не претендую на то, что я перерисовываю местечко. Я так его воспринимаю. Пусть это будет местечко, которое живет у меня в голове, пусть это местечко рассмотрено и пропущено через призму понимания главного персонажа будущего мультфильма. Я не претендую на то, что это слепок или машина времени, которая перенесет нас в прошлое.

Поэтому я избрал наивный стиль: для того что бы рисовать эту серию. Мне кто- то вчера сказал, что я Шагала насмотрелся. Здесь нет Шагала, это вообще не Шагал. У Шагала сказочные воздушные образы, а здесь образы приземленные, не воздушные, а комичные и саркастические.

Но с другой стороны, это не злые карикатуры: я не вижу тут никакой злобы, вижу только хорошее настроение. 

Этот спор вечен. История когда ни будь его рассудит, но мне кажется, что истина на моей стороне.

Я на эту тему много дискутирую: например, зачем восстанавливать синагогу, если в городе нет евреев. Одно дело забрать разрушенное здание, которое нет финансовой возможности восстановить, что бы оно еще больше разрушалось, нельзя. Я с этим согласен.

Но если есть возможность его восстановить, чтобы оно стояло пустым – да, его надо восстановить. И пусть пустует.

Даже пустая синагога – это памятник погибшему идишленду.  
Все, что можно забирать и восстанавливать – надо восстанавливать.

Может быть там даже не будет Свитка Торы в этом арон-кодеш, потому что некому его туда будет занести. Но будет арон-кодеш. С точки зрения еврейской религиозной философии, нужно создать сосуд, и сосуд будет заполнен.

Поэтому, когда мы отказываемся создавать сосуд – мы грешим. Мы идем против Господа.
Я создаю сосуд. Вдруг он чем-то будет заполнен.

Спасибо.

Беседовала: Елена Заславская
Съемка и монтаж: Альфия Шевченко
Фото: Е. Заславская
Редакция сайта благодарит сотрудников Музея Шолом-Алейхема в Киеве за помощь в проведении съемки.
В рамках программы "Эксклюзив сайта Ваада"