Громадські активісти різних національностей закликають не підтримувати російський проєкт меморіалу Бабин Яр
ПРИЄДНУЙТЕСЬ! ТІЛЬКИ РАЗОМ МИ ЗМОЖЕМО ЦЕ ЗУПИНИТИ
Збір підписів триває за посиланням
Ваад України та НаУКМА (кафедра історії)
Умови вступу на міждисциплінарну сертифікатну програму з юдаїки
Закон «О декоммунизации Украины» – страсти обеспечены
![]() |
№2558. Это не просто сухой набор цифр — страсти обеспечены, если уточнить, что речь о законе, уже прозванном «О декоммунизации Украины». Своевременно ли его принятие Верховной Радой? Не приведет ли оно к дальнейшему отчуждению юго-востока страны, где доминирует советский нарратив? |
Не обозначит ли №2558 с новой силой полустертые линии раскола по оси восток/запад? Не стал ли он циничной попыткой отвлечь общественность от коррупционного скандала? И не ударит ли рикошетом по власти, толкнув всех, кому претит столь радикальный разрыв с памятью о прошлом, в объятия оппозиции? И, наконец, реально ли вообще изменить ментальность законодательным актом? Не проще ли дать спокойно уйти идеологии, которая и так стремительно сдает позиции в Украине?
Об этом и многом другом говорят участники круглого стола, организованного редакцией «Хадашот».
---------------------------------------------------
Закон принят не для того, чтобы его выполнять
Иосиф Зисельс, сопрезидент Ваада Украины
![]() |
Лично я мечтал об этом еще при советской власти — о наступлении времени, когда будет осуждена коммунистическая теория и практика — не только в СССР, но и в странах Восточной Европы, и в Китае, и в Камбодже. Часть моей семьи погибла в Холокосте, другая часть — в сталинских процессах, поэтому для меня обе эти идеологии преступны. |
Да, мне кажется это запоздалым решением, но лучше поздно, чем никогда. Разумеется, законом ментальность не изменить, все наоборот — ментальность за 23 года изменилась настолько, что стало возможным принятие этого закона, точнее, законов. К ним, разумеется, есть претензии — исторического, терминологического характера, но эту страницу истории надо было перевернуть. В Украине все и всегда делается не вовремя, но ждать, пока уйдут все, для кого коммунизм несет позитивный заряд, — бессмысленно.
Вместе с тем не думаю, что решение ВР приведет к отчуждению юго-востока, хотя бы потому, что в этой части мира законы принимаются не для того, чтобы их выполнять. Они не будут выполняться, как и сотни законов, принятых ранее. У евразийцев (а в каждом из нас сидит евразиец) нет уважения к закону, вместо этого работает авторитет некой личности — царя-батюшки или генерального секретаря. Но никто персонально из властной элиты — будь-то Порошенко, Яценюк или Гройсман — не готов лечь костьми, чтобы выполнить этот закон до последней буквы. Тем не менее это символический шаг — подведение черты под эпохой.
Линии раскола в обществе новые законы вряд ли обострят — идет война, и коллаборационизм отдельных украинцев к коммунистической идеологии не имеет никакого отношения. Собственно, и оккупация опирается не на коммунистическую, а имперскую идею. Коммунизм был только формой евразийской идентичности, которая доминировала и доминирует на постсоветском пространстве. В каждой постколониальной стране есть силы, сотрудничающие с бывшей метрополией, — спустя 23 года их меньше, чем было на заре независимости, но они есть. А пролетариата, который был носителем коммунистической идеологии, — нет и не будет.
Видеть в новых законах попытку отвлечь общество от коррупционного скандала, думаю, непродуктивно, борьба с коррупцией — это ныне основной тренд страны. Более того, гражданские активисты, контролирующие сегодня все и вся, — реальная и серьезная сила. Проработав три месяца в Администрации президента в рамках конкурсной комиссии по отбору кандидатов на пост главы Национального антикоррупционного бюро, я понял, что в администрации, так же как и в правительстве, чутко прислушиваются к общественному мнению. Имплементация этих законов также будет контролироваться, потому что людей с левыми взглядами в гражданском обществе тоже хватает, и они не допустят злоупотреблений.
Что даст этот закон? Да ничего, кто захочет на нем спекулировать — как с одной, так и с другой стороны, — будет это делать. На Донбассе, как и в ряде областей юго-востока, он выполняться вообще не будет. Конечно, необходима децентрализация, учитывающая особенности регионов и просто желание людей жить среди определенных памятников. Но децентрализация эта будет проводиться не по закону, а по воле региональных элит — они будут создавать себе комфортные условия существования, где доминирует их идентичность, как это было всегда.
Я не хочу жить в мире евразийской идентичности, но разные идентичности могут сосуществовать. Для этого скорость движения в Европу должна быть такой, чтобы людей, которые не приемлют европейскую идентичность, это не фрустрировало.
У каждого есть выбор, по какую сторону этой условной стены, разделяющей два мира — евразийский и европейский, — жить. Мы 300 лет жили по одну сторону этой стены, давайте поживем по другую.
--------------------------------
Люмпены уже взяли «закон» в свои руки
Аркадий Монастырский, президент Еврейского форума Украины
![]() |
На мой взгляд, закон принят абсолютно не вовремя. Шаг этот выглядит почти провокационно, особенно в нынешней социально-экономической ситуации. Кто придет в восторг от того, что деньги, которые могли быть потрачены на ремонт дорог или водопровода, пойдут на переименование улиц и новые штампы в бланках гос учреждений — это дополнительная нагрузка на местные бюджеты, которые и так трещат по швам. |
К тому же все вращается вокруг персонажей и событий нашей истории, которые в разных регионах Украины оцениваются диаметрально противоположным образом. Разумеется, во Львове еще с середины 1990-х годов не найти памятников вождю мирового пролетариата или улиц его имени, но памятник Бандере выполнен абсолютно в той же героико-монументальной стилистике — просто одного вождя сменил другой, хотя оба они вряд ли могут служить ориентиром в деле построения современной, европейской Украины. Да и глава УНР Петлюра запомнился в том числе и потерей пяти западных областей страны, которые отошли к Польше. Понятно, что молодое государство ищет новых героев, свергая старых, но нельзя забывать о неоднозначности этих фигур…
Закон президентом пока не подписан, вносится ряд правок, но появилась опасная тенденция — люмпены берут «закон» в свои руки. Так, в Чернигове, на аллее почетных граждан, абсолютно безобразным образом был снесен памятник Юрию Коцюбинскому — сыну выдающегося писателя, главе Госплана УССР, расстрелянному в годы Большого террора. Изуродовали памятник Боженко, который погиб в 1919 году и, по слухам, был отравлен чекистами. Вице-премьер рассуждает о снесении памятника Щорсу, который и был-то не коммунистом, а скорее левым эсером, и погиб при странных обстоятельствах в том же 1919-м, получив пулю в затылок.
И главное — против кого сражается власть? Немногочисленные митинги коммунистов собирают, в основном, пенсионеров. Последние выборы продемонстрировали, что люди устали от крайне левых и крайне правых радикалов — Конгресс украинских националистов получил 0,05% голосов, ВО «Свобода» тоже осталась за бортом Рады, не преодолели электоральный барьер и коммунисты. Идеологическое сражение с ветряными мельницами очень удобно, но экономическая ситуация у многих вызывает ностальгию по прошлому, и новые законы могут подстегнуть раздражение властью, еще больше обозлив людей, которые и так не очень доверяют элитам.
------------------------------
«И, значит, нам нужна одна победа...»
Михаил Гольденберг, Николаев
Ах, как я бы бегал в табуне,
но не под седлом и без узды...
В. Высоцкий
![]() |
Государство — главный политический институт, управляющий обществом, то есть всеми нами — гражданами с различными, часто полярными взглядами. Оно, государство, разумеется, претендует на представительство всего общества и на защиту общих интересов. В реальности же ни одно государство не в состоянии отражать интересы всех социальных групп и индивидуумов, что особенно остро проявилось в принятии законов «о декоммунизации Украины». |
В данном контексте можно говорить об игнорировании мнения значительной части сограждан. И это не только ветераны войны, сражавшиеся с нацистской Германией в рядах Советской армии. Это и потомки ветеранов, для которых священна память об их родных. Таких людей немало. Как немало и тех, кому приравненные к ветеранам участники украинского национально-освободительного движения видятся в ином свете. Ровно так же последними воспринимаются и советские воины. И тем, и другим неуютно находиться в одной правовой категории. И как бы ни старалась власть благими (или не очень) намерениями объединить то, что на сегодняшний день объединить нереально, ничего, кроме накала страстей, это не принесет.
Создается впечатление, что именно в этом накале и расколе заинтересованы авторы и лоббисты подобных законов. Взгляд этих политиков обращен только в одну сторону нашей страны. А ведь Украина — большое государство, в разных регионах которого героизированы совершенно разные исторические личности. И это требует полноценной децентрализации, предусматривающей сохранение в каждом регионе местных традиций и своей исторической памяти. Вместо этого власть ускоренными темпами пытается внедрить историческую парадигму, которая еще больше разделит Украину.
Я уже слышу возражения о необходимости в столь тяжелое время не форсировать децентрализацию, а попытаться объединить страну. Но децентрализация в данном случае не разъединит Украину, что не исключает важности других объединяющих факторов, в первую очередь языка и исторической (особенно — учебной) литературы.
Известно, что чем сложнее ситуация в стране, чем слабее институты власти, тем сильнее должна быть мифология, сплачивающая общество. Создавая подобную мифологию, ее подгоняют под одну из выбранных исторических установок. Но поляризованный миф в неоднородном обществе может только усугубить раскол. Дайте возможность остыть страстям, чтобы бескровно внедрить избранный исторический нарратив с помощью действенного инструмента — времени. И действенность этого инструмента будет тем эффективнее, чем лояльнее он будет применен и чем доказательнее смогут использовать противоречивые документы далекого и недавнего прошлого, адресованные просвещенным представителям последующих поколений. Вот тогда единение, когда все смогут ощущать себя своими среди своих, — сможет стать реальностью.
А вот языком в качестве объединяющего фактора должен стать украинский, но каким должен быть этот язык в стране, где столь сильны региональные различия? При множестве диалектов существует все-таки общий для всех литературный язык, во многом сформированный литературным наследием Тараса Шевченко.
Но и эта сфера политизирована, ведь не секрет, на каком диалекте говорит сегодня наш политикум. У всех на слуху и то, как этот диалект лакейски подхватывается нижними административными этажами, политологами, журналистами и телеведущими, подавляющее большинство которых учили в школах именно литературный украинский. Да, лакейство «низов» неистребимо. Но политические «верхи» с начала 2000-х неспроста отказались от того украинского языка, который зафиксирован орфографическими словарями. Этим они стремились подчеркнуть свой пиетет к тому электоральному пространству, которое, на их взгляд, будет базовым при нынешнем политическом раскладе. При этом мнение остальных регионов, где прослеживается внутренний протест против подобного насилия над языком, не учитывалось. В украинском контексте их диалект — это язык раскола…
Что такое патриотизм? Это, прежде всего, любовь к своему дому, к родной земле, озабоченность ее проблемами, участие в их преодолении... Но сегодня это понятие зачастую подменяют любовью к государству, к власти. Этот вид патриотизма Лев Толстой называл рабством. К чему приводит этот «рабский патриотизм» мы знаем на примерах страны Советов и нацистской Германии.
Если позиция миллионов граждан в оценке конкретных действий власти в преддверии большого праздника отличается от позиции других сограждан и самого государства, то это не означает, что эти миллионы — сепаратисты. Это означает, что они любят свою родину, но не хотят, чтобы непродуманные законы привели к новым разрушительным результатам.
-------------------------------
Улиц в честь преступников и негодяев быть не должно
Олег Ростовцев, член правления Днепропетровской еврейской общины
![]() |
Странно, что еврейская газета обсуждает не то, как лучше и быстрее выполнить долгожданный «Закон о декоммунизации», а уже в преамбуле косвенно его осуждает. |
Несвоевременно, мол. Разумеется, закон № 2558 несвоевременен. Он очень опоздал. Его надо было принимать в 1991-м, вместе или сразу после провозглашения независимости. Тогда не сделали. И это была одна из многих ошибок. В чем суть закона? Отнюдь не в переименовании улиц, а в отказе, отречении и избавлении от метастаз «совка». От его трупного яда.
Главное в законе — признание советского режима преступным на всем его протяжении. Не только в период сталинизма, но и до него, и в эпоху «оттепели», и во времена «позднего застоя». Признание его не тождественным нацизму, но столь же преступным. И не стоит думать, что это так уж очевидно для всех. Есть еще места и головы а заодно «претит столь радикальный разрыв с памятью о прошлом». Круглый стол «Хадашот» на эту тему — тому доказательство, тривиальность не обсуждают.
Вопрос не в коммунизме или нацизме как в абстрактной идеологии, вопрос в практике — тоталитарное государство есть государство преступное. С любой идеологией либо без таковой.
СССР был именно таким тоталитарным преступным государством, едва не уничтожившим весь нормальный мир, основным источником и виновником большинства трагедий ХХ века — от нацизма в Германии и Второй мировой войны до зверств Пол Пота в его «Кампучии» и семейки Кимов в подаренной им Сталиным части Кореи. Он был раковой опухолью. Очень злокачественной.
Должен ли быть осужден режим, не только совершавший бесчисленные преступления, но и бывший преступным по своей сути? Да. Закон № 2558 это делает. Но это — декларация, очень важная, но лишь констатация факта.
Главное практическое воплощение закона — открытие архивов. Нам нечего скрывать подробности преступлений СССР. Разве это «разрыв с памятью»? Наоборот, это она и есть. Еще одно следствие — признание подвига тех, кто боролся с тоталитарными режимами. Наконец-то.
Не самое главное, но самое наглядное — избавление от символов, в том числе в названиях улиц, населенных пунктов, и от монументов. До «закона № 2558» еще могли быть дискуссии — ну, ладно, Сталин, Ленин, Косиор — они палачи и мерзавцы. А Щербицкий? А Дзержинский? А Киров? А улица «имени XXII партсъезда» (на нем, напомню, сталинские палачи бойко осуждали Сталина), а «имени газеты «Правда»? Теперь есть закон — все они деятели и символы преступного режима и сами преступники. Закон очень мягок — включает только чиновников от районного уровня и выше и исключает деятелей культуры, науки и промышленности.
Это же очевидное следствие признания преступности режима — улиц в честь преступников и негодяев быть не должно.
Интересно, что в преамбуле не приводится наиболее часто встречающийся аргумент противников декоммунизации — экономический, мол, «это же дорого!». И правильно, что не приводится — у нас есть множество куда более существенных трат. Просто они незаметны и бесполезны. А это — трата с пользой, если не материальной, то психологической.
В преамбуле есть другой, якобы «практический» довод — это, мол, отвлечет от борьбы с коррупцией. А необходимость чистить зубы не отвлекает? А мыть руки перед едой? Не жить на улицах, названных в честь массовых убийц и их пособников — тоже требование гигиены. Двадцать пять лет ничего не отвлекало, а как коммунистических истуканов не будет — так отвлечет. Переименование никак не поможет победить коррупцию, бандитизм, туберкулез и целлюлит. Но точно — не помешает.
Что касается раскола, дальнейшего отчуждения и «объятий оппозиции», то можно подумать, что до сих пор «советский нарратив» только и делал, что поддерживал Майдан и Революцию достоинства, курс в Европу и НАТО, а сейчас его можно «оттолкнуть». Простите, а кто напал на Украину? Кто оккупировал Крым, кто вторгся в Донбасс, как не «советский нарратив»? Кто эти кургинянцы-дугинцы? Разве тоталитарный «Русский мир» не синоним «нео-СССР»? Мы ведь воюем с не настоящей Россией, мы воюем с СССР, который сейчас называет себя «Российская Федерация», также как его узурпатор называет себя «избранным президентом».
Именно эта псевдо-Россия, не порвавшая со своим преступным прошлым, считающая гибель СССР не победой свободы над тоталитарным рабством, а «величайшей катастрофой» — яркий пример того, к чему могут привести метастазы совковости. Именно на ее примере мы видим — нацизм, коммунизм, исламизм, евразийство — только формы злокачественного заболевания, имя которому — тоталитаризм. Дело не в идеологии, а в практике. Закон потому и объявляет преступными две тоталитарные формы правления, что мы подверглись именно их инфекции.
Декоммунизация — не очень точный термин. Десоветизация — чуть точнее. Мы должны избавиться от СССР в себе — это самое главное. Не забыть о нем, но и не простить. Ни того, что наши отцы и деды были его рабами, иногда по принуждению, а иногда (и это хуже всего) — по доброй воле. Ни того, что сами мы — родом из СССР, что еще не всегда понимаем, в какой отвратительной стране мы жили, и подчас с теплым чувством вспоминаем какие-то моменты. Ностальгия по Советскому Союзу — это ностальгия уроженцев концлагеря по случайно полученной лишней пайке, по своему бушлатику, по тому, что «там был порядок», «жили душевно», «не все было плохо». Глядишь, и позволят снять кино про колхозный рай или нарисовать портретик знатного «бугра».
Есть те, кто признает болезнь, но свыкся с нею, привык к ней. Есть другие — кто не признает ее, даже бравирует, гордится тем, что «родом из Союза». В наиболее острой форме — мечтает снова построить «соцлагерь».
Закон демократичен — он не предписывает, как называть улицы и проспекты. Это решает громада. Он лишь предписывает, как они не должны называться. Так, например, дело родителей, как назвать своего ребенка, но есть неприемлемые и запрещенные законом формы имен — мат, оскорбления и т.п.
Я считаю, что недопустимо пытаться манипулировать — мол, пусть Днепропетровск останется с тем же названием, но в честь другого Петра, пусть и великого Петра Григоренко. И городов и улиц Дзержинского также нельзя оставлять, делая вид, что увековечивают его вполне достойного брата. Надо умываться честно, а не как Том Сойер — делая вид.
Я как-то писал, что Днепропетровск не начнет сам переименовываться, пока не возникнет прагматичный повод. Теперь он есть — «Закон № 2558».
Я бы даже усилил норму закона — если в течение полугода громады не справятся сами, не назначать новые названия сверху, а лишь отменять старые, временно вводя цифровые — улица Д346. В этом есть смысл — дать понять, что Кировых-Артемов точно больше не будет, а раз ты сам не смог выйти из «дома рабства» — поживи пока под номером. Я думаю, люди быстро найдут новое название — больше будет Абрикосовых и Виноградных. Или будем жить, как Ниро Вульф в Нью-Йорке, на Западной 35-й улице.
Можно ли изменить ментальность только законодательно? Нет, конечно. Не только. Но и законодательно тоже. Главное — на этом не остановиться.
А еврейской общественности я бы посоветовал не переживать оттого, что не будет улиц массовых убийц, садистов и преступников, мало чем отличающихся от Эйхманов и Гейдрихов, а постараться, чтобы на картах наших городов появились улицы достойно представляющие нас, — Бешта, Голды Меир, Бродского и Высоцкого, Иосифа Агнона и Бруно Шульца. Да мало ли прекрасных имен, достойных того, чтобы в их честь называли улицы и площади.
P.S. Вряд ли мой родной город назовут Иерусалимом-на-Днепре, хотя он и достоин этого. Так пусть будет Кодак (польская крепость на правом берегу Днепра, — прим. ред.) или просто Днепр. Главное — чтобы мы продолжили процесс избавления, очищения и лечения, начатый Революцией достоинства.
Слава Украине!
Shop for a wide range of women's, men's and kids sneakers from Nike, adidas, Reebok and more.