Израиль и «арабская мирная инициатива»: дубль три?

Ханин В. (Зеэв)

В последний день мая с.г. было официально объявлено о присоединении  к правящей в Израиле коалиции  партии «Наш дом – Израиль» (НДИ) Авигдора Либермана, которая на протяжении более чем года, прошедшего после выборов в Кнессет в марте 2015 года, занимала нишу «светской правой оппозиции» правоцентристскому правительству лидера партии «Ликуд», Биньямина Нетаньяху. Чем, в сущности, и завершился процесс объединения в рамках этой коалиции всех парламентских фракций широкого правого лагеря, а лидерам левой оппозиции и иным критикам возобновившегося сотрудничества Нетаньяху и Либермана дало повод заявить, что страна получила «наиболее правое правительство в ее истории».

Однако, на пресс-конференции, посвященной церемонии официального вступления Авигдора Либермана в должность министра обороны в переформированном кабинете, оба обладающих устойчивой репутацией «политических ястребов» лидера, казалось бы, немедленно опровергли это утверждение. Они заявили о своей приверженности идее мирного урегулирования между Израилем и палестинскими арабами на основе принципа «двух государств для двух народов», а также приветствовали недавнюю речь президента Египта А.Ф.ас-Сиси, выразившего готовность способствовать достижению мира в регионе.

От «Осло» – к «Эр-Рияду»?

При всей, на первый взгляд, однозначности подобных заявлений, не похоже, что речь идет о реанимации все того же «Норвежского процесса». Этот  процесс, ознаменовавшийся т.н. «соглашениями Осло-1» и «Осло-2», как мы помним, был инициирован израильским левым лагерем более 20 лет назад на основе идеи распространения на палестинских арабов принципа «мир в обмен на территории» (ранее считавшегося приемлемым лишь в отношении урегулирования с устойчивыми «умеренными» суннитскими режимами). Но в свете событий последних 15 лет, включая спровоцированную прежним главой Палесинской национальной администрации (ПНА) Ясиром Арафатом волну «террора самоубийц» («интифада Аль-Акса») 2000-2003 гг., и нынешним – Махмудом Аббасом – «дипломатическую интифаду» и кампанию подстрекательства (включая ее итог – волну «ножевых терактов»), большинство израильтян, судя по опросам общественного мнения, считает эту тему почти исчерпанной. И того же мнения, судя по всему, придерживаются и лидеры практически всех коалиционных фракций, пусть не все пока готовы столь же четко сказать об этом вслух.

Если это так, что же имеют в виду израильские лидеры, говоря о том, что «достижение мира с палестинцами и остальными соседями Израиля является стратегической целью политического руководства страны»? Только ли некую общую декларацию, за которой уже ничего практически не стоит, но, поскольку она уже слишком укоренилась в мировой дипломатической практике, от которой нельзя просто так отмахнуться? Или все же «Биби» (Нетаньяху) и «Ивет» (Либерман), говорили об урегулировании вполне всерьез, но при этом  имели в виду не традиционный трек Иерусалим – Рамалла, а совсем иную схему, теоретическая реальность которой стала обретать черты в ходе «арабской весны»» и после договоренности Соединенных Штатов с Ираном по поводу его ядерной программы?

Похоже, что вторая версия намного ближе к истине. Речь идет о готовности израильского руководства взвесить т.н. «Саудовскую мирную инициативу», о чем премьер-министр и министр иностранных дел Биньямин Нетаньяху и министр обороны Авигдор Либерман и заявили на упомянутой пресс-конференции. Оба, обладающие тремя из четырех наиболее значимых портфелей в правительстве Израиля, лидера отметили наличие в данной инициативе «элементов, позволяющих вести серьезный диалог с государствами региона».  А обладатель четвертого из таких портфелей – министр финансов и председатель центристской партии «Кулану» Моше Кахлон, вообще заявил, что «слухи и разговоры о серьезном политическом процессе в нашем регионе намного более обоснованы, чем просто газетные сплетни…  У нас есть серьезный шанс для существенного поворота событий на обще-региональном уровне».  Если это так, то речь идет о серьезном повороте политического мышления, причем, что характерно, не столько руководства еврейского государства, сколько глав тех самых «умеренных» суннитских режимов Ближнего Востока, явно вынужденных пересмотреть свои стратегические позиция в свете новых вызовов, диктуемых нынешней региональной ситуацией.

Как известно, «Саудовская мирная инициатива по арабо-израильскому урегулированию» была впервые принята ЛАГ в марте 2002 года по предложению ныне покойного Абдаллы ибн Абдель-Азиза аль-Сауда,  тогда – наследного принца, а затем (в 2005-2015 годах) короля Саудовской Аравии. Этот план, дополненный по настоянию палестинских арабов на саммите Лиги арабских государств (ЛАГ) в Бейруте 2003 года, более жесткими условиями и требованиями к Израилю, требовал от него отказаться от всех территорий, занятых им ходе «Шестидневной войны» 1967 г. (включая те, на которые распространился израильский суверенитет – Восточный Иерусалим и Голанские высоты). А также согласиться на создание на этих территориях палестинского государства и предоставить право на иммиграцию  внутрь «зеленой черты» и/или финансовую компенсацию всем лицам, именующим себя «палестинскими беженцами» (число которых, включая их наследующих этот статус потомков во втором-четвертом поколениях, оценивается в 4-5 млн человек). В обмен на это страны-члены ЛАГ были готовы взвесить идею нормализацию отношений с еврейским государством, но не ранее выполнения Израилем всех предъявленных ему условий.

С тех пор, раз примерно в три-четыре года эта инициатива становилась темой обсуждения на саммитах ЛАГ и иных международных форумах, но столь же регулярно сдавалась в архив в свете полного отсутствия израильского интереса к этому проекту. Ибо базовые требования саудовского плана были явно неприемлемыми для очень многих израильтян, включая не только правых, но и большую часть умеренного центра – тех 70-80% избирателей, которые, в сущности, и определяют успехи и неудачи всех соискателей политической власти. Ни те, ни другие явно не были настроены выдавать «незаслуженный приз агрессорам» при полном отсутствии соответствующих гарантий мира и безопасности.

Понятно, что политический класс Израиля вполне отдавал себе отчет в этих настроениях. Потому единственной фракцией, которая полагала необходимым немедленно принять план Саудовской Аравии, а переговоры вести лишь о технических деталях его реализации,  был израильский левый лагерь, для которого саудовский план был долгожданным «спасательным кругом», призванным заменить (или «творчески развить») «процесс Осло», дискредитация которого в глазах израильтян практически лишает левые партии надежды вернуть себе полноту власти в стране в обозримой перспективе. Но представители правого лагеря, и даже «умеренного центра» до недавнего времени были не готовы обсуждать саудовский план ни в его первом («умеренном») варианте, ни тем более его более жесткий «бейрутский» вариант. Большинство из них считали саудовскую инициативу просто очередным шагом арабского мира добиться от Израиля дипломатическими средствами того, что ему не удавалось сделать силой. Причем существующий в этом спектре  консенсус по данному вопросу первоначально включал даже тех, кто был готов именно на Израиль возложить ответственность за застой в региональном дипломатическом процессе.

Первые подвижки в таких настроениях произошли в период премьерства Эхуда Ольмерта, лидера изначально «центристской», но затем заметно «полевевшей» партии Кадима, который незадолго до ухода в отставку из-за обвинений в коррупции, дал понять, что с определенными коррективами (например, в пункте о признании права «палестинских беженцев» на «возвращение» в Израиль, раздел Иерусалима и полный отказ от всех территорий за «зеленой чертой») саудовский план вполне можно принять «за основу».  И эту же идею поддержала Ципи Ливни, которая в 2008 году сменила Э.Ольмерта на обоих постах.

Причина, по которой лидеры тогда правящей Кадимы ухватились за идею обсуждения саудовского мирного плана более чем через полдесятилетия после его опубликования, была связана с поиском выхода из стратегического капкана, в котором оказались «нео-центристы». А именно, провалом заимствованной ими у левого лагеря идеи «установления безопасных и международно-признанных границ Израиля в одностороннем порядке». Исторически эта идея родилась в качестве очередной альтернативы безрезультатным попыткам найти на палестинской арабской стороне вменяемых партнеров, с которыми можно было бы вести диалог по модели «мир в обмен на территории». Как модель она была впервые опробована в мае 2000 года, когда Эхуд Барак в одностороннем порядке вывел ЦАХАЛ из «зоны безопасности» в Южном Ливане.  Именно по такой схеме Ариэль Шарон – при активном содействии большинства нынешних «нео-центристов» – в августе 2005 года провел план «одностороннего размежевания» с сектором Газы и Северной Самарией. А его следующим этапом должен был стать ольмертовский «план свертывания», предполагавший односторонний же уход Израиля с большей части территорий за «зеленой чертой». Впрочем, «план свертывания» так и не реализовался, ибо к тому моменту стала очевидна неудача предыдущих такого рода опытов: оставленные территории практически мгновенно превращались в криминально-террористические анклавы радикальных исламистов, что привело к закономерному провалу стратегии «одностороннего размежевания», и поставило под угрозу политические карьеры ее инициаторов.

Естественно, что саудовский мирный план, который предлагая переговоры не с палестинцами, а «по поводу палестинцев» непосредственно с влиятельными арабскими станами, в каком-то смысле легитимировал идею «односторонних шагов», и потому оказался привлекательным для этих политиков и их сторонников.

Однако, ее практическое воплощение в тогдашнем контексте даже для стремительно левеющих «центристов» оказалось невозможным. Ибо даже они не были готовы приять предлагаемую им саудовскую схему «игры в одни ворота». То есть, позволяющей прозападным арабским режимам как-то закрыть «палестинскую тему», которая в прошлом служила для них удобным «громоотводом», а теперь превратилась в дестабилизирующий фактор. Но которые при этом считали, что оплатить, во всех смыслах этого слова, данный проект должен исключительно Израиль.

Тем более было мало шансов на то, что эту схему примет правоцентристское правительство вернувшегося в 2009 году к власти лидера Ликуда Биньямина Нетаньяху, основным партнером которого тогда также выступала НДИ. Так, мнение главы этой партии Авигдора Либермана в тот момент было однозначным: саудовская инициатива неприемлема, ибо исходит из полностью исчерпавшего себя принципа «мир в обмен на территории». А этот принцип, по мнению Либермана, с которым был солидарен и Нетаньяху, в корне ошибочен, ибо полагает, что арабо-израильский конфликт носит территориальный, а не экзистенциальный характер («столкновение культур на передовой линии обороны свободного мира»). И потому не учитывает сложившихся культурно-цивилизационных и демографических реалий.

Впрочем, уже тогда и Либерман, и Нетаньяху, одновременно полагали, что Израилю, в принципе, не следует оказываться от возможности использовать саму готовность арабов признать Израиль как данность и обсуждать условия будущего решения. Но коль скоро мир с Израилем, как условие урегулирования палестинской проблемы, нужен арабам намного больше, чем Израилю, он, по мнению этих двух лидеров, вполне может добиваться внесения корректив в саудовские предложения еще до начала переговоров. Однако возможность реализации, как ее назвал Либерман, «антисаудовской инициативы», в тот момент носила сугубо умозрительный характер.

Цена вопроса и новый контекст

Ситуация стала меняться буквально несколько лет спустя, когда стали очевидны первые итоги «арабской весны» и возможные перспективы развития региональной ситуации. Ее реальным содержанием стали обостряющийся конфликт между шиитской сетью во главе с Ираном и умеренными прозападными суннитскими режимами, затяжная война в Сирии, распад национальных государств региона, курдско-турецко-арабский узел противоречий, появление ультрарадикальных образований типа «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) и прочее. В ситуации, когда перспектива обладания Ираном ядерного «зонтика» для продвижения стратегии шиитского джихадизма, с одной стороны, и вызовы, исходящего от радикальной части суннитского лагеря, с другой, из потенциальной проблемы превратились в ультимативную угрозу существования прозападных умеренных суннитских режимов, Израиль становится не просто фактором снятия раздражающей и дестабилизирующей регион палестинской проблемы.

Намного важнее, что он видится этими режимами в качестве необходимого элемента системы региональной безопасности, и, соответственно, их выживания. Из чего непосредственно следует их стремление, так или иначе, договориться с Израилем. Некоторым индикатором этого стремления становится пока не слишком акцентируемая, но заметная готовность лидеров арабских стран Персидского залива и их партнеров перевести в оперативную плоскость многосторонних отношений имевшееся и ранее, но приберегаемое на «черный день» понимание, что  конфликт между Израилем и палестинскими арабами (включая навязшую на зубах проблему никогда не существовавших в природе «границ 1967 года»)  – это отнюдь не центр всех мировых и региональных противоречий, а периферийный сюжет того самого «котла неприятностей» Ближнего Востока.

Видимо, эти обстоятельства и являются фоном ставших достоянием СМИ сведений из «израильских и арабских источников» о том, что правительство Израиля «предпринимает очень серьезные усилия для разработки нового формата регионального соглашения на основе скорректированной арабской мирной инициативы». Согласно тем же сообщениям, усилия по согласованию нового регионального мирного договора, помимо  таких арабских стран, как Египет, Марокко и государств Персидского залива, готовы также поддержать Германия и Великобритания.

Интерес Израиля во всей этой истории состоит в двух сюжетах. Первое, как и в прошлом – в возможности комплексного урегулирования с умеренными арабскими режимами, исключив, в отличие от прошлого варианта т.н. «арабской инициативы», палестинских арабов, в качестве самостоятельного субъекта процесса. Вторым является растущее в Израиле ощущение исчерпанности прежней линии, которая более семи лет, с момента опубликования администрацией президента США Барака Обамы новой модели «прочтения» американских интересов на Ближнем Востоке, была основой региональной доктрины команды премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Эта доктрина  состояла в идее сохранения геостратегического статуса-кво между рекой Иордан и Средиземным морем, включавшей, во-первых, сохранение, за неимением лучшей альтернативы, некоего режима относительно мирного (перемежаемого антитеррористическими операциями для восстановления «красных линий») сосуществования с правительством ХАМАСа в секторе Газа. И во-вторых, в поддержании «на медленном огне» переговорного процесса (или его иллюзии) с ПНА М.Аббаса, в свете полного отсутствия у него готовности к реальным договоренностям с Израилем.

Подобный взгляд на вещи вынуждал Израиля какое-то время мириться с развязанной Рамаллой кампанией «дипломатического террора», однако издержки этой линии для Израиля стали, чем дальше, тем больше превосходить его выгоды. Например, она провоцирует волны массированного давления на правительство Израиля, включая появление таких сюжетов, как представленная 3 июня с.г. на конференции 28 министров иностранных дел в Париже, «французская инициатива» или июньский отчет «ближневосточного квартета посредников» (США, Россия, Евросоюз и ООН), первый вариант которого должен был содержать острую критику Израиля за стагнацию в дипломатическом процессе. При том, что и тот и другой, как иные подобные  документы носят символический характер, и политическому руководству Израиля пока удается добиваться смягчения формулировок и купировать наиболее неприятные политические,  дипломатические и прочие последствия этих инициатив, необходимость перехода Иерусалима от «реактивного» курса к активным действиям на этом треке становится все более очевидной.

Таким действием, может стать идея «регионального мира», еще несколько лет назад предложенная Авигдором Либерманом, и элементы которой постепенно становились частью внешнеполитической повестки дня правительства Биньямина Нетаньяху еще до вступления НДИ в коалицию. Идея, удобная уже тем  что она позволяет отойти как от малопродуктивной уже политики «статус-кво», так и представления, что единственным активным шагом может  быть только «возобновление процесса Осло любой ценой». Понятно, что у каждой из сторон будет своя цена, и прямой диалог, если он начнется, будет стартовать с самой высокой планки взаимных требований.  Так, «начальную ставку» Саудовской Аравии уже озвучил глава МИД королевства Адель аль-Джубейр, заявив на упомянутой парижской конференции, что «арабская мирная инициатива образца 2002 года по-прежнему остается лучшим способом урегулирования ближневосточного конфликта», и он «не видит необходимости в предложенной израильтянами схеме ее корректировки».

В случае, если общий знаменатель интересов будет определен, арабские страны региона будут вынуждены резко снизить уровень ожиданий, но и Израиль будет взамен вынужден пойти на ту или иную модель урегулирования палестинской проблемы. Причем, скорее всего, не в рамках идеи создания полноценного Палестинского государства, а наоборот, снижения статуса двух палестинских анклавов до уровня субъекта, который находится не вовне, а внутри израильского контекста. Не случайно, что уже несколько недель назад М.Аббас резко раскритиковал идею (которую, по сообщениям СМИ, были готовы взвесить некоторые арабские лидеры), что сначала арабские страны должны заключить мир и установить дипломатические отношения с Израилем, а потом обсуждать тему палестинских арабов.

Пока непонятно, на что будут готовы пойти умеренные суннитские режимы и  что сочтет возможным Израиль дать в замен. Но, похоже, что мало у кого остаются  сомнения в том, что эпоха «игры в одни ворота» уже закончилась.

Источник: Институт Ближнего Востока