Зеев Ханин: Три страны, два «извинения» и одна сделка: взгляд из Израиля

Ханин В. (Зеэв)

В среду, 29 июня мировые информационные агентства сообщили об инициированном российской стороной первом за прошедшие семь месяцев телефонном разговоре между президентом России Владимиром Путиным и президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. Этот контакт на высшем уровне стал возможен после получения от Анкары письма с выражением извинения за сбитый в ноябре 2015 года турецкими ВВС российский бомбардировщике Су-24. Этот инцидент, как известно, имел место на фоне столкновения интересов России и Турции в Сирии и стал фактором перехода в открытую стадию глубокого кризиса во взаимоотношениях двух стран.

Российско-турецкая «перезагрузка»: факторы и «израильский фон»

За последующие месяцы стороны обменялись немалым числом весьма резких заявлений в адрес друг друга, и потому сожаления Эрдогана (по поводу которых комментаторы спорят – идет ли речь о соболезнованиях семье погибшего пилота, или об извинениях перед Россией) были в немалом числе СМИ поданы как «сюрприз». В Израиле, однако, этот шаг был, скорее, ожидаем после того, как вниманию общественности был предложен другой «сюрприз», связанный с итогами недавнего визита премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москву. На совместной пресс-конференции президент России, отвечая на вопрос о реакции российского руководства на возможную нормализацию отношений между Израилем и Турцией, которые на протяжении последних 6-7 лет находились в состоянии жесткой конфронтации, Путин заявил, что этому шагу Россия относится позитивно. Ибо, чем меньше российские партнёры будут иметь проблем со своими соседями, тем лучше это будет отражаться на двухсторонних отношениях Иерусалима и Москвы.

Все это, судя по всему, является внешней индикацией процессов, которые были запущены месяцы тому назад. Ещё зимой информированные российские эксперты говорили об имеющихся в Москве надеждах на то, что посредничество или, скорее, действия Израиля могут сыграть свою роль в деле примирения РФ и Турции. Очевидно, что российско-турецкий конфликт нанес колоссальный экономический и политический ущерб Турции, но он принес немалые издержки и российской стороне. Особенно в таких сюжетах, как проекты транспортировки газа и прочие экономические интересы РФ, а также в контексте стратегического расклада в районе Средиземноморья и на Ближнем Востоке, включая сирийский кризис, равно как и комплекс вопросов, связанных с взаимоотношениями со странами ЕС и НАТО.

Индикаторов того, что обе стороны были заинтересованы в поиске формулы, которая позволит им, примирившись, сохранить лицо, в последние месяцы было немало. И, вероятно, процесс стал выходить на финишную прямую как раз в ходе визита в Москву премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, когда сюжеты, связанные с нормализацией турецко-израильских отношений стали частью пакета российско-израильских договорённостей. Тем самым, даже если принять (неочевидную, по нашему мнению) версию тех, кто считает, что Турция использовала переговоры с Израилем для давления на Россию и Иран, нормализация отношений Иерусалима и Анкары стала не просто прологом, но в каком-то смысле условием нормализации на векторе отношений Турции с Москвой.

Вряд ли случайно, что «условные извинения» Эрдогана Москве за сбитый российский бомбардировщик, и готовность оказать «гуманитарную помощь» семье погибшего российского пилота (например, подарить им дом в турецком курорте Кемер) стали чуть ли не точной копией других «как-бы извинений» и «гуманитарных жестов». Но уже в адрес Турции со стороны Израиля, которые стали следствием событий, случившихся ровно 7 лет тому назад. Эта история связана со спонсорством официальной Анкарой резонансной антиизраильской провокации – организованной радикальными исламистами и ультралевыми группировками т.н. «Флотилии свободы», которая в мае 2010 года отправилась на прорыв блокады сектора Газа, превращенный окопавшаяся в ней исламистской радикальной группировкой ХАМАС в плацдарм для регулярных террористических вылазок против Израиля. «Флагман» этой флотилии – турецкое судно «Мави Мармара» — было перехвачено израильским морским спецназом, бойцы которого ликвидировали девять из атаковавших их вооруженных активистов турецкой исламистской организации IHH.

Условиями разрешения возникшего в тот момент политико- дипломатического кризиса между двумя странами Эрдоган называл три ультимативных требования к Израилю: принесение Иерусалимом официальных извинений Турции, выплата компенсации семьям погибших турецких боевиков и снятие блокады с сектора Газа. Что правительство Израиля делать отказывалось в принципе, до того момента, как в марте 2013 года, президент США Барак Обамы, во исполнение предложенной в начале его второй каденции новой схемы управления кризисом в регионе путем координации действий всех местных партнеров США, настойчиво потребовал от Б. Нетаньяху и Р. Т. Эрдогана примириться. Уступая этим настояниям, премьер-министр Израиля выразил «сожаление» о гибели турецких граждан (фактически возложив вину за это на организаторов данной провокации), и готовность выплатить компенсации семьям погибших, но не как признание своей вины, а в качестве все того же «гуманитарного жеста» и, разумеется, не в затребованном турецкой стороной размере. В свою очередь, Эрдоган тогда отверг эти предложения как недостаточные даже в качестве предварительных условий о начале переговоров по нормализации отношений с Израилем. Но три года спустя он вдруг резко «снизил профиль» и стал посылать сигналы о том, что предложения Нетаньяху в принципе соответствуют тому, что он имел в виду, выдвигая свои ультимативные требования. И более того, готов согласиться на замену лозунга «немедленного снятия блокады» Газы существенно более скромной схемой – согласием Израиля на «особую роль Анкары в улучшение гуманитарной ситуации» в этом управляемом ХАМАСом анклаве.

На то было как минимум три причины. Первой является провал внешнеполитической доктрины «неосманизма», выдвинутой Р. Т. Эрдоганом в качестве альтернативы прежнему «европейскому вектору» турецкой политики. Эта политика содержала заявку на доминирование в зоне стран Средиземноморья, ранее находившихся под оттоманской властью, и уже в этом качестве – на статус одного из главных игроков в арабо-исламском мире и в глобальной политике в целом. Одной из первых «жертв» этой новой линии стали отношения стратегического партнерства с Израилем, сворачивание которых мыслилось Эрдоганом как естественный путь завоевания авторитета в глазах арабских стран. Собственно, «первым звонком» был сам приход в 2002 году к власти в Турции эрдогановской Партии справедливости и развития, лидеры которой считали братьями не евреев, а «Братьев-мусульман», включая их палестинский филиал ХАМАС.

Уже вскоре после этого стало понятно, что охлаждение, а потом и разрыв выстраиваемых со времен Давида Бен-Гуриона и Кемаля Ататюрка отношений партнерства двух национально-этатистских режимов (один из которых, Израиль, с тех пор активно эволюционировал в сторону полноценной либеральной демократии), был вопросом времени и повода. Таким поводом стала антитеррористическая операция ЦАХАЛа в Газе «Литой свинец» на рубеже 2008-2009 годов и резкая реакция на нее Анкары (частью которой и стала история с «заплывом» в Газу «Флотилии свободы»). Что вполне соответствовало продвигаемой в рамках концепции «неоосманизма» заявки Турции на символически важную в арабском мире роль главного покровителя палестинских арабов.

Очевидный провал доктрины «неоосманизма» последовал достаточно скоро, и выразился в том, что объявленная Анкарой в ее рамках «нулевая конфликтность» с соседями превратилась в конфликт не только с Израилем, но и со всеми соседями. Включая как традиционных противников и соперников – Грецию, Кипр, Иран, армян и курдов, так и других, помимо правительства Эрдогана, претендентов на доминирующую роль в суннитском мире – Египтом и Саудовской Аравией. Вторым дестабилизирующим фактором стали растущие, на фоне сирийского кризиса, противоречия с США и – в контексте «кризиса беженцев» – с Европой. И, наконец, конфликт с Россией, вхождение которой на сирийское поле на стороне правительства Б. Асада, к свержению которого уже полдесятилетия прилагает усилия Анкара, в конечном итоге привело к прямому столкновению двух держав, имеющих мировые и региональные амбиции.

Срочный выход из почти тотальной изоляции, в которой оказалась Турция, потребовал резкого изменения курса в наиболее, пожалуй, чувствительном пункте стратегии «неоосманизма», с которой, в сущности, и началась ее реализация – отношения с Израилем. Как полагают обозреватели, Турция нуждается в еврейском государстве, чтобы «перезагрузить» отношения с США и ЕС, а заодно, в свете начала разработок значительных запасов газа на израильском шельфе, снизить энергетическую зависимость от России с помощью диверсификации источников поставок энергоносителей.

Второе обстоятельство связано с тем, что если конфликт с Израилем будет углубляться, то итогом станет завершение оформления антитурецкого блока по оси «Иерусалим – Никосия – Афины», куда, возможно, добавятся также и София, и Бухарест. Следующим его шагом будет признание курдской независимости, причем вслед, а возможно – и параллельно на тот же шаг могут пойти США и ЕС. Если также поступит симпатизирующая курдам Россия, то для турок наступят не лучшие времена. Особенно если Эрдоган, мобилизовав против себя всех, в конечном итоге останется один на один с последствиями сирийского кризиса.

В-третьих, большую потребность в восстановлении какого-то уровня сотрудничества с Израилем испытывает турецкая армия – по-прежнему численно одна из крупнейших и качественно одна из лучших армий Ближнего Востока. Но после чисток генералитета и 5-7 лет отсутствия у нее привычных ранее израильских технологий, комплектующих, запчастей, боеприпасов и т. п. превратившаяся в армию, способность которой вести победоносный блицкриг находится под сомнением. В случае непосредственного вовлечения, например, в сирийский кризис, она рискует войти в затяжные боевые действия. А это, в конечном счете, как мы знаем на многих аналогичных примерах, может означать непростые внутренние потрясения, и не исключено – конец режима. Поэтому на сегодняшний день туркам решить проблему нужно как можно скорее.

В итоге турецкое руководство выразило готовность снять острую фазу конфликта с Израилем фактически на любых, но позволяющих ему «сохранить лицо», условиях, и уже имея в тылу израильскую готовность к примирению, завершить решение проблемы на российском поле. Иными словами, то, что происходит сегодня, турки были готовы делать и год, и два назад, и это происходит именно сегодня потому, что лишь сейчас готовность взвесить новые турецкие предложения изъявили в Израиле и в России.

Израильская перспектива

При этом идея примирения с Турцией в самом Израиле воспринимается отнюдь не однозначно. Это показал и опрос общественного мнения, опубликованный через день после того, как 28 июня в Анкаре заместитель министра иностранных дел Турции Фиридун Синирлиоглу и генеральный директор МИД Израиля Дори Гольд подписали соглашение о принципах урегулирования конфликта. Итак, 3/4 израильских евреев выступают против восстановления отношений с Анкарой (в то время как более половины израильских арабов – за). В израильском политическом истеблишменте соотношение оказалось иным, и, судя по всему, соответствует распределению мнений 10 членов военно-политического кабинета. Семь из них, включая премьер-министра и трех министров от правящей правоцентристской партии Ликуд, лидера партии сефардских религиозных ортодоксов ШАС, и двух министров от центристской партии «Кулану» – поддержали достигнутый вариант соглашения. А 3 министра, включая главу Минобороны и лидера «правой светской» партии НДИ и обоих министров от правой религиозной партии «Еврейский дом», выступили против него.

Аргументы сторонников соглашения, помимо несколько абстрактного заявления, что «Израиль не может себе позволить неопределенно долго поддерживать конфликтные отношения с одной из важных стран Ближнего Востока», в сущности, сводились к двум пунктам. Первый, Израиль и Турцию связывают обширные и многоплановые экономические интересы, дополнительным фактором чего является готовность турок стать надежным и стабильным рынком сбыта газа, найденного на израильском шельфе. Причем, речь идет не только о поставках энергоносителей с саму Турцию, но и о турецком интересе и готовности стать хабом для их транспортировки дальше в Европу, что, как считается, будет дешевле создания соответствующей инфраструктуры в обход этой страны.

Второй аргумент: даже если договор и является неидеальным, Израилю не следует упускать «окно возможностей» (которое может вернуться нескоро) для его подписания на условиях, существенно более близких к позициям Иерусалима, чем Анкары. Действительно, от трех прежних ультимативных требований Эрдогана, лишь при выполнении которых, по его ранним заявлениям, было возможно восстановление отношений с Израилем, на практике почти ничего не осталось. Ни Нетаньяху, ни кто- либо иной от имени Израиля не «умолял о прощении» – было лишь выражено сожаление по поводу того, что «погибли люди». Как было объявлено, согласованный транш в 20 миллионов долларов будет выплачен не как компенсация семьям убитых турецких исламистов, а как гуманитарный жест Израиля в пользу некоего фонда, который будет специально создан в Турции. И самое главное – Эрдоган был вынужден де-факто снять свое третье ультимативное требование – деблокировать Газу (о чем свидетельствует хотя бы реакция лидеров ХАМАСа, характеризующих этот шаг Анкары не иначе как «нож в спину со стороны турецкого союзника»).

Товары – продовольствие, текстиль, детские игрушки и т.п. – которые согласно достигнутой договоренности, Турция может поставлять в Газу, будут разгружаться не в самом секторе, а в порту израильского города Ашдод где они будут досматриваться и транспортироваться в сектор. (В скобках заметим, что именно через этот порт, а также через порт Хайфы после блокирования сирийского и иракского канала, осуществляется львиная доля турецкого экспорта в страны Азии). Понятно, что никакой погоды турецкие поставки не сделают. Установленный Израилем (и Египтом) режим блокады сектора Газа касается лишь противодействия контрабанды туда оружия и материалов для производства боеприпасов (включая ракеты, которыми боевики ХАМАСа периодически обстреливают южные районы Израиля), притом, что еврейское государство продолжает почти бесперебойно снабжать Газу водой, электроэнергией, денежной наличностью, лекарствами, стройматериалами и товарами гуманитарного назначения.

Но этот почти символический акт позволит Турции заявить, что они «главные» в деле улучшения гуманитарной ситуации в секторе Газа и, что якобы тем самым «сектор разблокирован». Сторонники соглашения полагают, что это заявление можно будет интерпретировать в пользу Израиля, как свидетельство его «окончательного расставания» с Газой. Что позволить, наконец, снять абсурдную ситуацию, состоящую в том, что сектор Газы в глазах ООН и прочих международных организаций продолжает считаться территорией, «оккупированной Израилем», который, соответственно, в этом смысле подвергается достаточно жесткому давлению со стороны этих структур.

И это после того, как Израиль в рамках политики т.н. «одностороннего размежевания с палестинскими арабами», летом 2005 года, освободил территорию Газы «до последнего сантиметра», ликвидировав находившиеся там еврейские поселения и базы ЦАХАЛа.

Однако по мнению противников того варианта соглашения с Турцией, который был представлен общественности, успех такого хода будет сомнительным, а издержки – вполне очевидными. Израиль не только позволит Эрдогану набрать политические очки на «разблокировании» сектора Газа (в дополнение к снятию требования Иерусалима закрыть действующие на территории Турции штаб и базы ХАМАСа в обмен на запрет Анкары подавать международные судебные иски от имени турецких граждан против израильских военных, принимавших участие в антитеррористических операциях). Но и сам отчасти дезавуирует один из немногих своих дипломатических успехов на поле ООН, как правило, автоматически принимающей строну арабов, в вопросах, касающихся их конфликта с Израилем. А именно, выводы назначенной ООН комиссии, изучавшей инцидент с «Флотилией свободы», и пришедшей к выводу, что блокада Израилем сектора Газа – и, следовательно – усилия по предотвращению ее прорыва – является правомерной. Сложно сомневаться в том, что турки будут делать все от них зависящее, чтобы представить дело таким образом, что Израиль признал вину, ибо он выплачивает компенсацию. То есть, «сдав», по сути, почти все свои позиции, и приняв почти все условия израильской стороны, Эрдоган может выиграть в «войне имиджей», каковая на Ближнем Востоке является не мене важной вещью, чем реальная, горячая война.

Но и эти соображения являются не главными в арсенале тех, кто полагает, что Израиль поторопился пойти на сделку с Турцией даже на этих, «щадящих» по мнению ее сторонников, условиях. Главный аргумент противников соглашения с Анкарой таков: Эрдогану нужно потепление с Израилем, лишь затем, чтобы выбраться из дипломатического и стратегического капкана, в который он сам себя загнал. И что как только эта проблема будет им, в том числе и с помощью Израиля, решена, никаких моральных сдерживающих факторов для того, чтобы если это ему покажется выгодным, начать новый виток конфронтации с Иерусалимом у него не будет. Поэтому шансов на то, что Турция станет таким же надежным партнером, как это было 10-15 лет назад, крайне немного. На уровне общественного мнения такая оценка ситуации соответствует позиции тех, кто полагает неэффективным и нелогичным «протягивать руку провалившемуся исламисту Эрдогану, как в свое время протянули руку уже полностью дискредитированному Ясиру Арафату, мало что получая взамен».

Наконец, критики договора с Турцией предлагают обратить внимание не только на его гипотетические долгосрочные издержки, но и на вполне конкретные оперативные проблемы, которые может получить Израиль уже сейчас вследствие этого соглашения. Во-первых, оно может негативно сказаться на нынешнем весьма тесном и имеющем стратегическую ценность для двух стран сотрудничестве между Израилем и Египтом в сфере безопасности и борьбы с терроризмом. В Каире, по идее, должны без восторга отнестись к получению Эрдоганом — союзником прежнего правительства «Братьев-мусульман», свергнутого командой нынешнего президента Египта А.Ф. ас-Сиси, «особого статуса» в секторе Газа. Поскольку он вполне правомерно воспринимается египтянами ресурсным центром действующей на Синайском полуострове исламистской террористической инфраструктуры, и потому жестко запечатан с египетской стороны.

Во-вторых, возможные (и очевидные не для всех) экономические выгоды «газовой составляющей» турецкого пакета в глазах критиков израильско- турецкого сближения не перевешивают политических и стратегических потерь отказа от завершения формирования упомянутого выше блока Израиль-Греция-Кипр-Балканские страны. (С перспективой присоединения к нему врага турок – и потенциального союзника Израиля в Восточном Средиземноморье – Курдистана). Этот блок сторонники данного взгляда на вещи полагают более перспективным, чем ось Иерусалим-Анкара, каналом военного и экономического сотрудничества, включая транспортировки газа, найденного также и в территориальных водах Кипра. Предлагая при этом не опасаться того, что этот план сорвет обещанное в случае «примирения» Израиля и Турции масштабное экономическое сотрудничество двух стран. Ибо их экономическое партнёрство – понятно, не от большой взаимной любви, а по чисто деловым причинам – развивалось, несмотря напряженные отношения, включая двукратный рост товарооборота с момента начала дипломатического кризиса.

Наконец, до самого последнего времени было неочевидно, как израильско-турецкое «потепление» в условиях конфликта Турции с Россией, будет воспринято в Москве. В свете того, что Россия является поставщиком более 50% процентов потребляемого Турцией газа и потенциальным мажоритарным участником других планируемых Анкарой энергетических проектов, это критическая для экономической и социальной устойчивости страны сфера рассматривалась Москвой как канал эффективного давления на правительство Эрдогана. И поскольку израильская газовая альтернатива для Турции могла быть воспринята в Москве как недружественный шаг, возникал вопрос, стоит ли Израилю возлагать непросто достигнутые взаимопонимания с Россией по ряду вопросов, актуальных для безопасности еврейского государства, включая договоренности о «размежевании интересов» в сирийском кризисе, ставить на неопределенные перспективы возобновления партнерства с Анкарой.

Предварительные выводы

Удивившие многих (но не тех, кто уже несколько месяцев ожидал чего-то подобного) заявления президента России и премьер-министра Израиля на их совместной майской пресс-конференции в Москве, видимо, показывают, что все отмеченные выше сюжеты более не являются фактором сугубо двухсторонних действий. Готовность Москвы и Анкары пересмотреть контекст отношений может свидетельствовать о том, что их двусторонние взаимоотношения являются одним из факторов сложной многоходовой комбинации, в которой будут учтены отношения Израиля и Турции, интересы вектора Иерусалим-Никосия-Афины, сторон, вовлечённых в той или иной мере в сирийский конфликт, российско- израильский вектор и тема сектора Газа.

Элементами этой многоходовой схемы, с одной стороны, является возможная готовность Израиля и России сотрудничать, а не конкурировать на турецком треке транспортировки энергоносителей в Европу. С другой стороны, притом, что Никосия увязывает строительство газопровода, по которому израильский газ будет подаваться в Турцию с нормализацией взаимоотношений между Республикой Кипр и Северным Кипром, там же заявляют, что диалог Турции и Израиля «ни в коей мере не отменяет энергетические программы с Иерусалимом». А также утверждают, что «соглашение Израиля с Турцией не повлияет на стратегические и братские, родственные отношения между Кипром и Израилем».

Наконец, пока многозначительно молчит и египетский президент А.Ф.ас- Сиси, что оставляет место для спекуляций, в какой мере, если вообще это возможно, что Египет является частью этой договоренности. Однако, еще в марте с. г. информированный обозреватель газеты «Маарив» Йоси Мельман утверждал, что решение проблемы Газы и правящего там ХАМАСа может быть найдено в рамках трехсторонней пакетной сделки Израиля, Турции и Египта. Причем задавать тон здесь будут Иерусалим и Каир, для которых их нынешний стратегический союз на порядок важнее, чем отношения с Турцией.

В целом, пока сложно сделать окончательный вывод о том, являемся ли мы свидетелями частичных шагов и пересечения достаточно случайных процессов, в рамках которых каждый из вовлеченных в них субъектов так или иначе вынужден адаптировать свои интересы и возможности к возникшей новой реальности. Либо – об изначально задуманном проекте выстраивания некой схемы регионального сотрудничества и коллективной безопасности субъектов, не всегда готовых взаимодействовать друг с другом напрямую. Но даже если верна вторая гипотеза, вряд ли речь пока может идти об устойчивой и пластичной конструкции, скрепленной системой общих ценностей и идентичных интересов. Тем более что ее «триггер» – израильско-турецкое «примирение» отличает весьма низкий уровень взаимного доверия, а перспективы его развития достаточно туманны. Однако не исключено, что эта конструкция, если она сформируется, по крайней мере, сможет более оперативно решать какие- то частичные проблемы – что в ситуации, которую переживает Ближневосточный регион, уже совсем немало.

Источник: Институт Ближнего Востока