С. Бакис: Его вклад в советское кино значителен, но его влияние на советскую жизнь огромно

Эльдар Рязанов ведет передачу "Кинопанорама", посвященную Анне Маньяни. (Предположительно, конец 70-х годов)

Умер Эльдар Рязанов, великий советский кинорежиссер.
Рязанов прожил долго как человек и человек искусства. Он умер в возрасте 88 лет и 11 дней. Арка его жизни, как большой мост, охватила противоположные берега советской истории. Студентом ВГИКа он дружил с Эйзенштейном, в 1956 году снял отразившую и предвосхитившую дух хрущевской оттепели "Карнавальную ночь",  в глубоко застойном брежневском 80-м снял полудиссидентский фильм "О бедном гусаре замолвите слово" (о котором речь впереди), а в конце 80-х снял две картины, ухватившие дух горбачевской перестройки ("Забытая мелодия для флейты" и "Небеса обетованные").

Эйзенштейн избрал Рязанова в собеседники, угадав в нем "белого человека", способного оценить его шутки, но не способного заложить его за эти шутки. Рязанов как режиссер мог мало что почерпнуть у Эйзенштейна, но как человек он, наверное, почерпнул его здоровый цинизм, умение относиться к профессии серьезно и одновременно иронически, видеть в кино то, чем оно есть: девку довольно вульгарную и продажную, но но с классной фигурой и положительными природными задатками. Мастером Рязанова во ВГИКе был Козинцев, у которого он не слишком преуспевал. Однажды Эйзенштейн сказал: "Вы молодой, Элик, у вас все спереди". В шутках Эйзенштейна всегда была только доля шутки: он угадал авантюрность, нюх и не только внешнюю, но и внутреннюю веселость Рязанова: качества, обещавшие успешную режиссерскую судьбу. Рязанов превзошел ожидания маэстро: он стал не просто успешным, но великим режиссером.

Так в чем же его величие?
Рязанов был, безусловно, очень талантлив, но он велик не столько мерой таланта, сколько его свойствами и направленностью. В состав рязановского дара входило острое чувство современности, которое он умел передать зрителям. Его вклад в советское кино значителен, но его влияние на советскую жизнь огромно.
Люди живут, не зная, кто они и в каком времени живут. Искусство дает нам образ времени и самих себя. Оно делает это посредством своего суммарного эффекта. Но бывают отдельные художники, чья способность внушить, навязать массам свой образ времени равняется соответствующей интегральной способности всего остального искусства. В музыке таким был Шостакович, сумевший внедрить в сознание народа - во всяком случае, его интеллигентной части - образ советской власти как ужасного и ослепительно могучего чудовища. В послевоенном театре это Товстоногов, навязавший зрителям образ советского человека как острого, критичного и с вынужденной мудростью примирившегося с действительностью интеллектуала. В довоенном кино приходит в голову, пожалуй, только Григорий Александров, внедривший в мозги массовой аудитории образ СССР как страны, "где  так вольно дышит человек", и одновременно "края непуганных идиотов" (выражение Ильфа и Петрова, не относившееся к Александрову), неуемно плящущих и поющих за станком и сохой. (Образ, навязанный Александровым, был чрезвычайно лжив. Но, во-первых, будучи хорошо навязанным, он переставал быть лживым. Во-вторых, я не ставлю перед феноменом художественного навязывания положительного или отрицательного знака и если оцениваю его, то только по абсолютной величине).
Рязанов один повлиял на сознание хомо советикуса (употебляю этот термин без всякого презрения, включая в этот тип и себя), как, может быть, все остальное отечественное киноискусство или как целый театр Товстоногова. Вообще воздействие Рязанова несколько сродни товстоноговскому: он привил народу самообраз умного, в меру интеллигентного человека, чье чувство юмора не позволяет ему заблуждаться насчет числа окружающих его дураков, но и помогает относиться к действительности с оптимизмом. Песня Гурченко из "Карнавальной" является как бы устной частью того гипнотического посыла, который Рязанов внедрял в наши мозги (внедрял - не значит пудрил!):

Вспомните, как много есть людей хороших -
Их у нас гораздо больше, вспомните про них.

Повторю: это были не просто слова, а гипнотический посыл, который был настолько властен, что мы, совки, прожили, считай, целую жизнь в трансе навязанного Рязановым самообраза. Последнее, чего я хочу - это обвинить Рязанова в том, что он почти полвека морочил нас.  Это, разумеется, не так, ибо:

А. Как уже было сказано, прочно навязанное становится реальностью сознания.

Б. Оптимизм, который Рязанов навязывал, не высасывался им из пальца - он содержался в плоти совка наряду со всем мерзким, что было в ней. Это - так. Но это сложный разговор, и я не стану сейчас его заводить, ограничившись просто констатацией. Кто поймет - тот поймёт, кто не поймёт - проклянёт.

Теперь перечислю мои любимые рязановские фильмы. Это очень просто, потому что в списке - все ранние его работы:

"Карнавальная ночь". Эффект этого фильма по своему освежающе-сквозняковому воздействию не уступал эффекту антикультовского ХХ съезда. Кроме того, "Карнавальная" - невероятно новаторский фильм! Зимой 1956 года - мне шел тогда десятый год - я смотрел на веселый цветной экран, остро чувствуя странность этих просторных залов и коридоров, многочисленных и разнообразных оркестров, вокальных и танцевальных групп, всей мощи и профессионализма этой якобы художественной самодеятельности: таких клубов и домов культуры не бывает, это фантазия, - но фантазия не в духе лживых преувеличений "Волги-Волги" или "Кубанских казаков", а элегантная, модерная фантазия в духе... чего-то другого. Чего же? Что-то вертелось в голове, но антураж фильма был настолько советским, что мешал мне вспомнить. А я мог бы вспомнить, потому что "с молоком матери", так сказать, впитал "трофейные" немецкие и австрийские фильмы-ревю типа "Золотая симфония" и "Мой милый маленький друг". Да, "Карнавальная" - фильм-ревю с элементами сатиры. Так что же, спрашивается, новаторского, если это подражание допотопной западноевропейской киношке? А вот то и новаторского! Попробовал бы советский режиссер подражать западноевропейской киношке всего лет пять назад, в каком-нибудь 1951-м году!
"Девушка без адреса". Фильм совсем в другом стиле, чем "Карнавальная". Простой рабочий парень Рыбников, простушка Карпинская: "глаза голубые и брови вразлет, и носик курносый при этом". Они познакомились в поезде по пути в Москву, и тут же потеряли друг друга. Фильм о том, как Рыбников ищет Карпинскую, но найти нелегко:

В Москве, отвечает ученый народ,
Бессмысленны ваши запросы,
Сто тысяч девчонок, чьи брови вразлет,
И полмиллиона курносых.

Но прелесть фильма как раз в том, что Москва в нем еще такая тихая, маленькая, милая... вполне мыслимо отыскать в ней девушку без адреса.

"Гусарская баллада". И этот фильм очарователен своей "маленькостью", милотой, теплотой. Уже существовало широкоэкранное кино, но вот Рязанову не захотелось хоть сколько-нибудь превращать историю из времен Первой Великой Отечественной в батальное полотно. Кутузов в исполнении Ильинского выглядит добрым дедушкой, лихие кавалерийские сражения увидены в фильме как бы из окошка уютной девичьей спальни. И сам экранный формат фильма вспоминается мне уютно квадратным, как окошко этой спальни (или как современная инстаграмма). Во всем этом проявились непретенциозность Рязанова и его тонкое чувство стиля.

"Берегись автомобиля". Шедевр. Счастливое соединение ловкого сюжета, элегантного киностиля 60-х, точной и легкой "современной" игры актеров, изрядная доля которых и происходила из театра "Современник". Нужно также добавить, что это был, тихой сапой, весьма "антисоветский" фильм. Конечно, Рязанов не Солженицын, и до того, чтобы сказать, что власовцы не были предателями, он не дошел. Но он, как-никак, сказал, что вор может быть хорошим человеком! 
Я еще мог бы еще поговорить о "Человеке ниоткуда", "Зигзаге удачи"... Но хватит, хватит. (Роскошь иметь собственный сайт заключается, главным образом, в том, что можно прервать разговор на полуслове, если устал или вдруг расхотелось говорить).

Выполню все же данное слово и скажу пару слов о фильме "О бедном гусаре замолвите слово". Нет, это уже не "ранний" Рязанов. Картина снята для ТВ в 1980-м году, и, в общем-то, не относится к числу моих любимых. Но это уникальный случай проникновения на широкий всесоюзный экран диссидентского дискурса. "И как только это могли пропустить?!" - шептали, бывало, друг дружке интеллигентные читатели "Нового мира" или привилегированные зрители пущенной "малым экраном" эротической "Осени" Смирнова. "Как только это могли пропустить?" - удивляюсь я по поводу "Гусара". Григорий Горин сочинил, а Эльдар Рязанов снял историю про то, как гэбня, в силу своих идиотизма и топорности, превращает и не помышлявших о "политике" людей в диссидентов, превращает потому, что загоняет их в угол, не оставляя никакого выбора кроме явного согласия на стукачества и резкого, сжигающего за тобой все мосты отказа от него.

Честно говоря, поздние фильмы Рязанова, которые он, не утратив былой энергии, производил в немалом количестве, не казались мне слишком интересными, и я давно уже внутренне решил, что эпоха Рязанова завершена. Но вот он умер, и оказалось, что само его присутствие на свете как-то продлевало дорогое мне время молодости, каких-то смешных надежд, наивных преклонений... Эльдар Александрович Рязанов ушел из жизни, и шагреневая кожа жизни моей души вдруг резко и ощутимо сморщилась.

Святослав Бакис, http://bakino.at.ua/