Инна Линева: "Кто сказал, что у художника легкая и беззаботная жизнь?"

Инна Линева родилась в городе Кривой Рог, Украина. Окончила Свердловское художественное училище по специальности художник-график и Уральский художественный институт как искусствовед. С 1995 года – член Союза художников Украины, участник многих выставок.

Художник Инна Линева семь лет назад уехала в США из Израиля. До этого она прожила в Иерусалиме примерно столько же. Мне интересно было узнать, как сложилась ее судьба в Америке.   - Инночка, прежде всего, хочу поздравить тебя с замечательной наградой - признанием твоей работы Best in Show, то есть лучшей в 62-м по счету арт-шоу Art of the Northeast в Silvermine Guild Art Center. Расскажи, что это за арт-событие и как это произошло.

- Семь лет мне понадобилось, чтобы оглядеться, понять, что к чему, войти в здешнюю систему координат. Это много, учитывая, сколько мне уже лет, - и мало, потому что все здесь другое. За короткое время (с июля прошлого года) я приняла участие в трех групповых выставках. Первая прошла в городе, где я живу, в Стемфорде, и сразу моя работа была признана лучшей - мне вручили главный приз. Стемфордский союз художников - маленькая организация, выставки проводятся в небольшом выставочном зале. Меня здесь никто не знал. А недавно мне предложили войти в совет директоров Союза городских художников (должность волонтерская). Следующая выставка, куда мне очень хотелось попасть, проводится одним из значительнейших Союзов художников Америки, - Silwermine. Это одно из старейших арт-обьединений, история его насчитывает более ста лет. Есть школа, классы, мастерские, курсы, галерея.

Что же касается Art of the Northeast, то это ежегодное арт-шоу северо-восточной части США (Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания и Коннектикут - всего 9 штатов северо-восточной части Америки). Призовой фонд - $4000-$8000. Конкуренция велика, обычно подается около тысячи заявок, а отбирают менее ста работ. О серьезности этой выставки-соревнования говорит тот факт, что анонс на нее обычно дается в "Нью-Йорк Таймс". А в жюри входят кураторы из музея Metropolitan, MOMA и Whitney Museum. Я была необычайно горда и рада тому, что мою работу отобрали на выставку. Работу я представила большую - одну из серии, задуманной как проект "In-S". Получила письмо по электронной почте с приятным известием, что я - среди счастливчиков, прошедших сквозь сито комиссии. В машину моей знакомой - а у нее большая "Вольво" - работа не влезла, пришлосъ привязать веревками к крыше. Пока доехали, думала, помру от разрыва сердца: полотно тарабанило по машине, боялась, вот-вот улетит. Но ничего, доехали.  

Koгда через неделю, в воскресенье вечером, прослушивала сообщения, оставленные на автоответчике, и уставший женский голос сообщил, что звонят мне из Silvermine, и что моя работа признана членами жюри лучшей на шоу, и желательно, чтобы я пришла на награждение... я не поверила. Так не бывает. Розыгрыш? Но 1 апреля уже давно прошло. Пришла на работу, никому ничего не говорю, полезла в интернет и нашла сообщение в коннектикутовской прессе, что стали известны имена победителей шоу. И там - репродукция моей работы и мое имя! Так что и в нелегкой иммигрантской жизни бывают лучи света.  

- А как родилась твоя "звездная" работа? 
- Место рождения - государство Израиль, время - 2009 год. Проект называется "In-S". В него входят 18 картин и реальный объект, оформленный как музейный экспонат. А замысел родился под впечатлением от очередной поездки в Иерусалим (город, где мне довелось прожить шесть лет), от разговоров о путях и судьбах современного искусства, от размышлений о сакральном. И еще была случайная находка: во время прогулки в старый город, в куче строительного мусора я нашла кусок камня со следами резьбы. Столетний, наверное, камушек, поживший, послуживший и повидавший. Я смотрела на него, вертела в руке. Разговаривала с ним. Отколовшийся кусок… До того, как на него была нанесена резьба, тысячелетия простоял горoй, пока в одной из каменоломен не был извлечен, обработан, привезен в Иерусалим и недалеко от стен старого города использован при строительстве дома. Столетия - чередой перед глазами, многим событиям он был свидетелем. Смотрю на него - и разные образы и ассоциации наговаривает мне его форма.  

Две бороздки и дуга… 
Дуга - как абрис женской груди. 
Торс в профиль. 
2 холма в Иудейскoй пустыне. 
Кратер, извергающий огонь Божьего гнева (лаву). 
Разинутый рыбий рот в немом крике. 
Мост, соединяющий (в попытке соединить) два мира. 
Арка - вход в страну духовных знаний. 
Часть головного убора (немес) фараона. 
Перевернутое отражение горы в Мертвом море. 
Зуб (мудрости?) 
Бабочка в полете. 
Указующий перст. 
Ступеньки лестницы, ведущей в небо (лестница Якова). 
Кетер - корона, вершающая Древо жизни.  

Экспозиция определяет сакральное пространствo, объединенное единым образом-символoм, который переходит в знак - овеществленный в камне дух Иерусалимa, священного города. Фрагмент плиты дает возможность додумать остальное, осколок оживает разными образами, становится подвижным, обретает новую жизнь (жизнь после смерти?), проявления бесконечного, заключаемого в конечном. Oт работы к работе я цитирую этот образ, удваиваю, утраиваю и так далее. Изменяю масштаб: реальный размер камня - 11,5 х 7,5см, а на полотнах - в десятки раз больше, что позволяет изображать уже  не сам предмет, а условия его возможной реальности в сакральном пространстве. Это своего рода попытка приблизиться к высшему духовному свету, возможность вырвaться из плена "мертвых вещей", встретиться с собственной глyбиной. Недопустить перекос, сохранить внутренний баланс, достичь гармонии.  

- Я знаю, что твоя художественная карьера в Израиле, в отличие от Америки, складывалась не очень успешно. Тебя не принимали тут в Союз художников, как некогда Шаляпина - в музыкальную школу. Расскажи поподробнее. 
- Начнем с того, что по прибытии в Израиль я принесла несколько своих работ на рассмотрение комиссии в Министерство абсорбции. Эта комиссия определяла, действительно ли я являюсь профессионалом в искусстве, что, в случае положительного решения, позволяло мне претендовать на ряд небольших льгот. Итак, кoмиссия дала добро и, окрыленная, я помчалась в Иерусалимский театр договариваться о выставке. Там мне тоже пришлось проходить комиссию, но вопрос стоял уже иначе: соответствует ли уровень моих работ этому признанному художественному центру. В итоге в 2000 году выставка все-таки состоялась - я назвала ее "Мои сказки". Видимо, мне хотелось одновременно оторваться от бытовых реалий и трудностей репатрианской жизни, но было и другое - восхищение и упоенность красотой Израиля. Огромные бабочки, серия танцующих олив, населенная странными существами... Все 20 работ были выставлены впервые и написаны в течение двух лет. Как сказала мне одна знакомая: ты (то есть я) для нас, простых людей, пример того, как можно и в этих нелегких условиях  реализоваться.  

За это время я познакомилась со многими иерусалимскими художниками, выставляла работы на коллективных выставках. Но выставки эти были или для вновь прибывших худoжников, или в среде русскоязычной диаспоры Израиля. И реакция на них была исключительно в русскоязычной прессе, на русскоязычном радио и телевидении. Однако я почуствовала себя уверенней, и следующим шагом считала вступление в Иерусалимский союз художников. Хотелось принимать участие в общеизраильском искусстве, быть, так сказать, в контексте. Не понимаю это разделение искусства на два лагеря внутри одной маленькой страны. Так навязывается ощущение второсортности и искусственного отделения от "избранной" публики. У меня было несколько попыток вступления в этот союз, три, кажется. В промежутках между отказами сделала несколько персональных выставок.  

Израиль, благословенная земля, подарил мне общение с удивительными людьми, - необычайной душевной щедрости и таланта от Бога. Я говорю о Юле Лагус и Гале Блейх. Они меня пригрели у себя в студии, предоставив ее стены для моих самых значительных выставок, и осуществляли кураторский надзор и поддержку. Могу сказать, что выставки реализовались, увидели свет, а зритель - работы, благодаря их творческому и человеческому участию.  

В комиссии по приему в Иерусалимский союз художников работал художник из "наших", давно живший в стране и вошедший в контекст местного искусства - Саша Окунь. Мои знакомые хорошо знали его и, связавшись с ним по телефону, старались понять, в чем загвоздка, почему хорошую, по их мнению, художницу, отвергают. Саша пытался объяснить, что-то говорил об отсутствии концепта, - это после первого провала, а потом, когда крыть было нечем, о якобы композиционной перегрузке.   Таковы были безуспешные попытки быть на равных с официальным израильским искусством.  

- Интересно, чем, на твой взгляд, отличается жизнь художника в Штатах от жизни его собрата в Израиле с точки зрения функционирования в арт-пространстве? 
- Мне сложно ответить на этот вопрос общими формулировками, а как пример могу привести описание жизни одной знакомой американской художницы - и себя, приехавшей из другой страны. В Америке я больше пяти лет не выставляла свои работы - писала "в стол", для себя. Дочь сделала мне сайт, написала биографию и прочие бумаги, которыми нужно сопровождать работы. Стала через интернет узнавать о выставках и посылать в виртуальном виде их репродукции. Потом узнала, что выставки бывают просто групповые из отобранных жюри работ (члены жюри - непременно известные и авторитетные в художественном мире личности), и бывают выставки-соревнования, где обьявляются победители, места, и вручаются награды. Что меня подкупает в устройстве здешних правил по отбору работ на выставки, - обязательно независимое жюри, их приглашают со стороны. И они дорожат своей репутацией и работают объективно.  

Посылала я репродукцию в электронном виде, не указывала ни возраст, ни гражданство, ни имя, ни список выставок. Перед комиссией только голая картинка, техника, размер и год создания. Демократично. Eще один стимул постоянно выставлять свои работы - система государственной поддержки художников. Я узнала, что выставляться нужно в своем штате, и потом по результатам твоей деятельности определяются достойные награждения.  

А теперь - об американской художнице. Сю - коренная американка. Ей за 30. Она профессиональный художник в третьем поколении, родом из Рочестера. До семи лет росла в пригороде. Дед ее был довольно известным графиком, мастером ксилографии, у мамы после развода с мужем осталась недвижимость, дивиденды от сдачи в аренду которой дают ей возможность активно заниматься творчеством и не ходить на службу. В юности Сю серьезно занималась музыкой, сочиняла и исполняла песни. После окончания школы переехала в Нью-Йорк, училась в одном из лучших учебных заведений страны - CooperUnion для одаренных детей. Преподают там "чистое искусство", архитектуру и точные науки. А после окончания остаешься один на один с земной жизнью, ее проблемами и рутиной. Сильнейший стресс. Как выживать в этом мире, как суметь заработать на хлеб насущный, - к этому в школе не готовили. Во вдруг образовавшейся пустоте Сю сидела одна в комнате и с ужасом думала: а что дальше?  

Пошла водить траки. В группе водителей она была единственной девушкой. Работала и в мексиканском ресторане, где не удалось продержаться, так как все время путала названия национальных блюд. Потом устроилась в одну фирму, теперь работает три дня в неделю на компанию, а четыре дня - в студии, нa себя. Периодически впадает в депрессию. Парень с которым она живет, - писатель. Они поровну делят плату зa квартиру. А в остальном - финансовое положение и проблемы, с этим связанные, у каждого свои. Но им хорошо друг с другом, они - из одной материи, дышат в ритм, смотрят в одном направлении. Ходят вместе на тусовки, у них общий круг друзей.  

Посещая галереи в Нью-Йорке - огромные и маленькие, частные и общественные, знакомилaсь с искусством разным: коммерческим и тем, что назвать произведением искусства язык не поворачивается. Гуляя с Галей, моей подругой из Иерусалима, по Челси, зашли в один музей. Нам понравились выставленные там работы. Подошли к сотруднице музея и, набрав побольше воздуха, спросили, как нам можно связаться с кураторами этих выставок?  

Ответ нас разoчаровал. "А никак. Вам надо участвовать в выставках. Возможно, на ваши работы обратят внимание, и вот тогда... (а как, в таком случае, на них попасть, если личность куратора - ирреальна?) Я рассказала об этом нашем походе Сю и спросила, как можно выйти на галереи и кураторов. Oнa немного помолчала и, неожиданно: "Ты знаешь, для меня до сих пор это загадка". И рассказала о своем опыте в этом необходимом слагаемом на пути к признанию и успеху.  

После окончания Cooper Union Сю училась в другом колледже, где получила вторую степень в изобразительном искусстве. Профессора, у которых она там занималась, давали рекомендации тому или иному галерейщику и куратору. "И каждый раз - готовишь слайды своих работ, договариваешься о встрече, надеешься, что вот, на этот раз все и случится. Не зря же, в самом деле, это сознательное ограничение себя во многом в течение многих лет, подчинение всего расклада жизни избранной цели. А потом, после этих встреч, где на тебя смотрят холодно и свысока, не проявляя ни малейшего интереса к делу твоей жизни, приходишь разбитый и опустошенный, перестаешь на какое-то время верить в себя, в свои силы, зализываешь раны непризнания, и потом, опять... то же самое. Сколько раз так было!"  

Сю отличает вдумчивое отношение к работе, ее абстрактные картины обладают магическим воздействием, рассудочно-лирическое настроение присуще многим из них. Она делает крохотные эскизы, ставит их перед собой на рабочем столе в фирме и у лобового стекла в машине по дороге на работу и обратно. Смотрит, думает. Примерно через год ее картины оказались в числе произведений двух других художников уже в самом Манхэттене, там, где сконцентрированы самые престижные галереи Челси. Вышла она на кураторов этой галереи совершенно случайно. "Но, - добавила она, - в этой случайности есть своя закономерность".  

- В твоей жизни сегодня тоже есть какая-то закономерность? Из чего она складывается?
- Выборочно смотрю кинофилъмы, хожу на выставки, с наслаждением слушаю оперу.
Искусство для меня сейчас - это медитация и психотерапия, единственная таблетка, правда, непродолжительного действия. Для достижения внутренней гармонии рисовать приходится постоянно. А иначе, - все, раздрай.

Кто сказал, что у художника легкая и беззаботная жизнь?...