Вячеслав Лихачев. Российские мусульмане и антисемитизм

На прошедшей в октябре 2002 года в Нью-Йорке всемирной конференции по борьбе с антисемитизмом в качестве одной из важнейших и актуальных тенденций в развитии этой формы ксенофобии было отмечено, что идеологический и организационный «центр» антисемитского движения смещается в мусульманские страны. На протяжении столетий антисемитизм был отличительной чертой западной (европейской, христианской, если угодно), цивилизации, ее «культурным кодом».

 

В Европе рождались все новые обвинения против евреев – от кровавого навета до утверждения о расовой неполноценности; в христианском цивилизационном ареале происходили наиболее страшные события для еврейской истории – Крестовые походы, «хмельниччина» и Холокост.

 

Медленно и почти незаметно ситуация начала меняться во второй половине ушедшего века. В нынешней Европе, и, в еще большей степени – в США, антисемитизм не имеет широкой поддержки и вытеснен на периферию общественной и политической жизни. Сегодня за большинством актов вандализма и насильственных действий против евреев стоят мусульмане.

 

Россия представляет собой пограничную зону между цивилизационными моделями Запада и Востока, и под последним подразумевается в первую очередь исламский мир. Задумываясь о сколько-нибудь отдаленных перспективах развития Евразии, нельзя не учитывать мощнейший исламский потенциал России. В какую сторону будет направлена эта сила? Сумеет ли Россия найти общий язык с исламским миром, или же цивилизационные противоречия между обращенным на Запад «христианским» большинством и прислушивающимся к Востоку «исламским» меньшинством окажутся достаточно сильными, чтобы разорвать страну и вместе с ней – единое и мирное евразийское пространство?

 

В свете известных событий и процессов нескольких последних лет все более правдоподобными становятся предположения пророков «столкновения цивилизаций», согласно которым основной конфликт начинающегося века будет иметь место именно между западным миром и миром ислама.

 

По мнению некоторых аналитиков, после падения коммунизма именно ислам являет собой миру наиболее жизнеспособный и перспективный исторический проект, альтернативный западной либерально-капиталистической цивилизационной модели. Роль ислама в мировой политике увеличивается, все большей становится удельный вес мусульман среди населения нашей планеты. С учетом отмеченной выше динамики развития антисемитизма на современном этапе, для еврейских общин Евразии вопрос об отношении к евреям со стороны российской уммы (мусульманской общины) представляется отнюдь не праздным. Между тем, если тема «русское православие и антисемитизм», в принципе, хорошо исследована, то о российском исламе и антисемитизме не написано практически ничего.

 

Мусульмане в современной России

 

Ислам традиционно исповедают многие народы, проживающие на территории современной России: татары, башкиры, чеченцы, аварцы, кабардинцы, ингуши, карачаевцы, адыгейцы и др. Для определения представителей этих народов существует термин «этнические мусульмане», их численность – это максимальная цифра, в которую можно оценивать российскую умму. Хотя неправомочность такого подхода очевидна (секуляризация и порой насильственный отрыв от религии в ХХ веке сильно ослабили позиции ислама в обществе, и называть всех «этнических мусульман» верующими столь же неоправданно, как и всех русских или украинцев причислять к православным), все же он отчасти оправдан. Если ислам и не является реальным вероисповеданием представителей этих народов, все же бесспорно, что мусульманские стереотипы оказывают значительное влияние на их культуру и мировоззрение (что немаловажно в таких вещах, как традиционные религиозные и этнические фобии).

Максимальная оценка численности мусульман в стране – 15-20 миллионов человек, более реалистичная – 4-9 миллионов. В Министерстве юстиции РФ и его органах в субъектах Федерации зарегистрированы более трех тысяч мусульманских религиозных общин. По оценкам мусульманских лидеров, в стране функционирует более 5000 общин (включая незарегистрированные по тем или иным причинам).

 

Единой организации, которая объединяла бы всех российских мусульман, не существует. В отличие от христианства, которое провозглашает, что спасение вне Церкви невозможно, в исламе (как и в иудаизме) церковная организация не играет такой роли. В исламе нет жесткого клерикального аппарата, легитимизированного непосредственной передачей благодати. Мечеть, как и синагога, это не Храм, а место собрания для молитвы и для поклонения Богу. В мечети не существует алтаря, завесы, нет священника, стоящего спиной к Богу и лицом к пастве. Имам, который возглавляет молитву, также стоит вместе со всеми перед Богом. Он предстоит пастве только для того, чтобы остальные, глядя на его движения, синхронизировали свои; он является эталоном этих движений. В традиционном исламе отсутствует понятие «духовного окормления».

 

В Советском Союзе существовало четыре центральных духовных управлений мусульман: ДУМ Закавказья в Баку, ДУМ Средней Азии и Казахстана в Ташкенте, ДУМ Северного Кавказа в Махачкала, ДУМ Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) в Уфе. Духовные управления возглавляются муфтиями. На территории муфтиятов существуют подконтрольные им мухтасибаты – местные центры областного и районного уровня. Сейчас независимые духовные управления существуют во всех исламских государствах СНГ, большинстве республик и областей РФ.

 

После распада СССР основные мусульманские центры, равно как и наиболее многочисленная община, оказались в Азербайджане и Средней Азии. Духовное управление мусульман Северного Кавказа быстро сошло со сцены, поскольку во всех республиках провозглашались независимые ДУМы. Естественным образом, основную роль в постсоветской России стало играть ДУМЕС, которое с 1980 года возглавлял муфтий Талгат Таджуддин. В 1992 ДУМЕС было преобразовано в ЦДУМ, единственное объединение мусульман на федеральном уровне. Казалось, ничто не угрожало статусу Таджуддина как безальтернативного представителя российской мусульманской уммы. Он даже получил пожизненный титул верховного муфтия.

 

Однако бурная постоветская действительность быстро внесла свои коррективы. На волне «парада суверенитетов» не без содействия со стороны светских республиканских властей возникли самостоятельные ДУМы - сначала в Татарстане и Башкортостане, а затем и в других республиках. В настоящее время религиозной жизнью приверженцев ислама в России руководит в общей сложности 43 Духовных управления мусульман. По инициативе казанского муфтия Габдуллы Галиуллы «раскольники» (не только из упомянутых республик, но и других регионов) объединились под эгидой Высшего координационного совета духовных управлений мусульман России (ВКЦ ДУМР). Через несколько лет ВКЦ ДУМР частично развалился и сократил влияние, а роль основного конкурента ЦДУМа стал играть Совет муфтиев России (СМР).

 

Основообразующим для СМР стало Духовное управление мусульман европейской части России (ДУМЕР) с центром в Москве. Возглавляющий ДУМЕР (и избранный главой СМР, хотя, естественно, не пожизненно) муфтий Равиль Гайнудтин – сторонник непростой, но дающей неплохие результаты игры на информационном поле. Дипломатичный и изысканный московский муфтий сумел очаровать журналистов, и во многом благодаря организованному им удачному пиару, к уфимскому верховному муфтию Таджуддину приклеился ярлык «советского муфтия».

 

Определить истинные масштабы влияния альтернативных духовных управлений на мусульман России сложно. Сами муфтии склонны преувеличивать собственную поддержку среди рядовых верующих, а местные общины зачастую не хотят влезать в эти распри и не торопятся определяться. По данным СМИ, около 2100 общин находится в юрисдикции ЦДУМ (это почти совпадает с самооценкой), более 3000 относятся к СМР.

Однако надо понимать, что если ЦДУМ – централизированная организация с жесткой иерархической структурой, то СМР – куда более аморфное объединение. В него входят независимые ДУМы, глава каждого из них становится сопредседателем Совета муфтиев (на этих же условиях в СМР было предложено войти и ЦДУМу, естественно, безответно). СМР – скорее консультативный орган, в него входят далеко не только единомышленники. Пожалуй, единственная реальная объединяющая черта – неприязнь к авторитарному стилю руководства Таджуддина. Кроме того, многих отталкивает «экуменические» взгляды уфимского муфтия: к примеру, одним из поводов к возмущениюбыло его распоряжение украсить новую мечеть в Набережных Челнах витражом с изображением полумесяца, креста и шестиконечной звезды. Столь смелое решение вызвало волнение среди радикалов и просто консерваторов: витраж сначала бы завешен цитатами из Корана, а затеми просто разбит.

 

И Таджуддин, и Гайнутдин претендуют на представительство российской уммы перед лицом светских властей и на международной арене. Поэтому оба верховных муфтия стараются поддерживать имидж респектабельных и толерантных религиозных лидеров, не позволяющих себе никакой ксенофобии и заявлений, которые могут быть расценены как проявление средневекового мракобесия. Таджудинн вообще является представителем «исламского экуменизма». Гайнутдин, хотя и является скорее «традиционалистом», чем «либералом», и постоянно обвинялся в связях как с иностранными, так и с отечественными «ваххабитами», тоже неоднократно выступал за религиозную терпимость. Он осуждал любые проявления антисемитизма.

 

Пеструю картину «чересполосицы» ДУМов усложняет продолжающаяся деятельность ВКЦ ДУМР, с его претензиями на всероссийский размах Исламского культурного центра, (Абдул-Вахед Ниязов), Исламского комитета (Гейдар Джемаль) и др. Альтернативные, неофициальные исламские авторитеты, не связанные с иерархией ДУМов, но активно действующие на политической сцене, являются наиболее радикальными антисемитскими лидерами в мусульманской среде.

 

Россия в какой-то степени копирует норму, существуюшую в других странах с многочисленной мусульманской общиной. Официально исламские организации и структуры возглавляют лидеры, лояльные властям и склонные к толерантности. Но существует и мощный пласт «параллельного», неофициального ислама, приверженцы которого стоят на радикальных фундаменталистских позициях.

 

Несколько утрируя, можно выделить два основных направления развития антисемитской идеологии современных российских мусульман: собственно религиозный, догматический антииудаизм, и антисионизм (идеология и деятельность, направленная против сионизма, государства Израиль и проводимой им политики), основанной на чувстве панисламской солидарности. Солидарность и ощущение религиозной общности для ислама свойственны, пожалуй, куда больше, чем для других мировых религий. В идеале, вне зависимости от этнической и государственной принадлежности, все мусульмане ощущают свою принадлежность к единой умме.

 

Характерным примером такого симбиоза на основе «общего врага» являлась в середине 1990-х годов Чеченская республика Ичкерия. Сразу после захвата власти в республике, Джохар Дудаев при поддержке национальной интеллигенции пытался сформировать базис для этнического государства чеченцев, которое по идее должно было носить вполне светский характер. Однако в трудной ситуации военных действий, в целях консолидации народа и мобилизации сторонников из представителей горных (наиболее традиционалистских, религиозных) вайнахских тейпов, а также для привлечения иностранной помощи, Дудаев был вынужден апеллировать к исламской идее. В беседе с журналистом он утверждал: «Россия вынудила нас встать на путь ислама, хотя мы и не были хорошо подготовлены к восприятию исламских ценностей».

 

Информационное обеспечение чеченским сепаратистам осуществлял Мовлади Удугов, антисемитские взгляды которого известны. После временной победы сепаратистов в 1996-1999 годах Чечня стала регионом победившего антисемитизма (что прекрасно иллюстрирует тезис о возможности антисемитизма без евреев – ведь речь идет о мифологии, а не о реальном противостоянии с реальным врагом).

 

Наблюдатели с удивлением констатировали, что если «до войны чеченцы относились к этому народу достаточно доброжелательно, сегодня ситуация резко изменилась». Чеченские боевики в интервью журналистам утверждали, что «чеченцы стали жертвой мирового сионистского заговора», или что «евреи руками глупых русских убивают мусульман».

 

Как нечто само собой разумеющееся утверждалось, что мировой сионизм, захватив власть в христианском мире, ведет борьбу против единственной на мировой арене еще не покорившейся силы – мусульманской уммы.

 

Чечня – один из фронтов этой тотальной мировой войны сионизма с исламом. Чеченские радикалы участвуют в том же конфликте, что и палестинские или ливанские. Исход войны зависит от борьбы на всех фронтах. Пропаганда Удугова была предназначена в первую очередь для привлечения средств со стороны различных радикальных исламских фондов, однако она весьма удачно способствовала консолидации самих чеченцев и оказывала заметное воздействие на рядовых боевиков. Как результат - вторжение исламистов в Дагестан летом 1999 года было провозглашено его инициаторами продолжением борьбы не с русским империализмом, а с «мировым сионизмом», а конечной целью начавшейся войны – «освобождение Иерусалима».

 

Догматический антииудаизм: идеология исламских фундаменталистов

 

Ислам, равно как и христианство, в силу особенностей своего генезиса и вероучения, имеет определенные ярко выраженные догматические претензии к иудаизму. Антиудаизм является фундаментальной частью мусульманского вероучения, он отражен в религиозных памятниках почти с самого начала проповеди пророка Мухаммада. Распространена даже точка зрения, согласно которой именно христианско-мусульманская цивилизация ответственна за появление антисемитизма как уникального феномена.

В Коране антииудейские пассажи, порой довольно агрессивные, весьма многочисленны. В авторитетных для мусульман источниках проводится идея, что евреи, в отличие от христиан, изначально были злокозненно настроены против Пророка.

 

Несомненно, что и сам посланник Аллаха, и другие лидеры раннего ислама были уверены, что люди, знакомые с Библией, должны скорее принять мусульманскую проповедь, чем язычники. Когда же этого не произошло – христиане и иудеи (причем последние – даже в большей степени) не торопились признавать в Мухаммаде последнего пророка, мусульманские проповедники обрушили на них всю тяжесть своего негодования и религиозного пыла. С другой стороны исторически сложилось, что по сравнению с язычниками христиане и иудеи находились в мусульманских странах в привилегированном положении.

 

Если последние считались «неверными», и по отношению к ним исламское право допускало применение насилия, то народы, исповедующие «религии Откровения» авраамического корня, считались «людьми Писания» (зимми) и теоретически находились под защитой властей. Статус зимми юридически был закреплен в законах, приписываемых Омару, одному из первых праведных халифов. Эта двойственность отношения к «людям Писания» сохранилась в исламе до сих пор.

 

В современном мире нормой стали попытки взаимопонимания между представителями различных религий и межконфессиональный диалог. В качестве ответа на попытки модернизации религии возник фундаментализм – движение за возвращение в мифологическое прошлое, к «незамутненным истокам» веры. Будучи универсальным явлением, фундаментализм существует и в авраамических религиях, и в индуизме, и в буддизме. Но именно в исламе фундаментализм стал заметной политической силой.

 

Исламский фундаментализм, как и любой другой, агрессивен. Эта агрессия концептуально оформлена в идее «джихадизма». Джихад – это естественное состояние верующего, и тот, кто отказывается принимать посильное участие в джихаде, не может быть назван мусульманином, ибо джихад якобы является одним из «столпов веры» (наряду с хаджем в Мекку и пятикратной молитвой каждый день). Джихад при этом понимается исключительно узко – только как священная война с неверными (в традиционном исламе это называется термином «малый джихад», в то время как «великий» – это джихад с Шайтаном или джихад с собственной душой).

 

В исламе мостик между отвлеченным богословием и политической деятельностью перекидывается весьма легко, и в конфликтных ситуациях и искрение верующие, и циничные политики легко начинают апеллировать к религии. Идеи мусульманского фундаментализма (салафийи, ваххабизма, джихадизма) с конца 1970-х годов эксплуатировались и продолжают эксплуатироваться в разных точках земного шара, особенно в условиях политических, социальных и этнических конфликтов. В России он нашел себе благодатную почву, когда история «вернулась» на одну шестую часть суши и советский строй пал, раздираемый сотнями внутренних противоречий.

 

В отличие от средневековых мусульман, для современного исламского фундаменталиста антиудаизм – не просто часть последовательного и бескомпромиссного исповедания собственной веры. Это - составляющая мифологизированной в конспирологическом ключе политической идеологии, которая может быть названа антисемитской в полном смысле этого слова. В политике исламский фундаментализм объявляет войну современный западным демократическим ценностям как «еврейским»: «суть демократического общества состоит в том, чтобы евреи… могли без проблем развратничать, лгать и обманывать» (северокавказская газета «Каф»). В другом месте читаем: «Любой, кто отрывает умму от ее религии и Корана, может быть только еврейским агентом – вольно или невольно, вне зависимости от происхождения». Автор последнего пассажа, Сейид Кутб, был одним из идеологов и лидеров ближневосточного исламского фундаментализма и духовным лидером «Братьев-мусульман» в середине ХХ века. Его книга с красноречивым названием «Наша борьба с иудеями» была издана на русском языке без выходных данных (по всей видимости, перевод был сделан с английского издания, в котором в качестве приложения помещены «Протоколы сионских мудрецов») и циркулировала в кругу Исламской партии возрождения.

 

Антисионизм: идеология, доступная массам

 

В идеологии мусульманских радикалов мы имеем дело с прочной связкой из догматического антиудаизма, конспирологического антисемитизма, банальной юдофобии и агрессивной критики государства Израиль. Антисионизм возможен у мусульман в различных формах – от выражения солидарности с «борющимся палестинским народом» до реальной поддержки фанатиков-террористов. Но если позволить себе заявления о готовности послать отряд добровольцев для участия в войне в Святой земле против «неверных и сионистов» могут только такие радикалы, как М. Удугов, то поддержка «справедливого права палестинского народа на создание независимого государства со столицей в Иерусалиме» – общее место для всех российских мусульманских лидеров.

 

Догматический антииудаизм в полной мере может быть частью идеологии только исламских фундаменталистов. Неизбежный конфликт с властью и с заинтересованным в стабильности исламским духовенством толкает радикалов в подполье, что, конечно, чревато экстремизмом и террористическими методами борьбы, однако все же в российских условиях обрекает фундаменталистов на маргинальность. Антисионизм же вполне может быть приемлемым как для широких масс верующих мусульман (в силу чувства солидарности с палестинской частью уммы), так и для политического истеблишмента современной России (в силу традиций советской пропаганды).

 

Антисионизм был частью официальной идеологии и пропаганды советского режима. Поэтому мусульманские лидеры легко находят по этому вопросу общий язык с российскими коммунистами. С учетом антисемитизма, имманентно присущего Компартии и некоторым ее первым лицам, эта тенденция приобретает значительный размах.

 

Газета «Советская Россия» после начала нынешней интифады почти в каждом номере публикует пропалестинские материалы, иногда – с весьма несдержанной критикой Израиля, переходящей в откровенно антисемитскую риторику. Как бы это не показалось странным, даже некоторые православно-фундаменталистские издания (например, «Русский вестник») освещают противостояние в Святой земле исключительно с палестинской точки зрения, а представители Палестинской автономии, со своей стороны, постоянно подчеркивают положительные контакты с православной Церковью. Хотя в качестве «козыря» антисионистской пропаганды в российской православно-патриотической прессе используется тот факт, что среди палестинцев есть христиане, однако подача материала однозначно свидетельствует, что речь скорее идет об общей платформе на базе антисемитизма.

 

Несколько более серьезным фактором является усиление антисемитских тенденций в широких кругах российских мусульман. Антисионизм вполне понятен и приемлем для последователей ислама, но под его маской можно протащить не только критику государства Израиль, но и вполне антисемитские в прямом смысле этого слова конспирологические идеи.

 

Толчком к обострению подобных тенденция стали террористические акты против США 11 сентября позапрошлого года и последующая реакция западной общественности. Российские мусульмане уверены, что «Запад объявил войну исламу», поэтому ищут (и находят) за спиной у мифического агрессивного «Запада» еще более мифических сионистов.

 

К сожалению, антисемитизм имеет относительно прочные позиции среди российских мусульман. В форме догматического антииудаизма, он является традиционной частью исламского вероучения; в форме антисионизма он вполне может претендовать на популярность в современном российском политическом и культурном контексте.

 

Журнал "Евреи Евразии" №2-2003