Уезжая, оставаться собой: русскоязычные пост-израильские диаспоры

Израильтяне стали одной из групп еврейского населения мира, но отнюдь не единственной, оказавшейся перед необходимостью найти своё место на еврейском и — отдельно — иудейском глобусе. Евреи по прежнему живут в разных странах, говорят на разных языках, читают разные книги, ведут различный образ жизни, и чем дальше, тем больше подпадают под определение «группа народов». Вопрос о том, больше ли сходств или, наоборот, различий можно найти между евреями Москвы, Риги, Сан-Франциско, Буэнос-Айреса, Стамбула, Тегерана и Дербента, остается сложным, особенно принимая во внимание распространённость смешанных браков, размывающих само понятие этнически и конфессионально гомогенного еврейского населения (хорошо известно, как минимум, о достаточно широком распространении православия среди российского еврейства).
Евреев нельзя назвать и конфессиональной общностью: в странах Запада большинство верующих принадлежат к реформистскому и консервативному течениям в иудаизме, которые израильский религиозный истеблишмент иудаизмом в принципе не признает. При этом и в Израиле, и в странах Запада, и на постсоветском пространстве имеет место процесс секуляризации, затрагивающий, естественно, и еврейское население. В настоящее время число преимущественно секулярных евреев планеты, видимо, больше, чем число приверженцев какого-либо из направлений иудаизма, и это отсутствие общей конфессиональной идентичности никак нельзя игнорировать.
Сложно сказать, когда евреи стали ощущать себя в качестве некой единой общности¹, но на сегодняшний день их не объединяет ни приверженность какому-либо из направлений иудаизма (или любой другой религии); ни какой-либо общий язык (иврит является языком повседневного общения исключительно в Израиле, при этом нет никакого общего языка, объединяющего евреев различных диаспор); ни гражданская идентичность (у большинства евреев мира нет израильского гражданства), а потому будущее евреев в качестве единого народа никак нельзя считать гарантированным. Процессы ассимиляции и аккультурации, с одной стороны, и разные векторы культурно-идентификационных трансформаций в Израиле и в странах диаспоры, с другой, не дают возможности составить внятный прогноз коллективного будущего еврейства в долгосрочной перспективе, и это, конечно, — проблема очень и очень серьезная².
Сионистская идеология отцов-основателей Израиля делила еврейское население планеты на тех, кто уже живёт в Эрец-Исраэль, и на тех, кто туда ещё не добрался — никаких других вариантов не предлагалось, причем считалось, будто те, кто туда ещё не добрались, уже поэтому должны чувствовать определенную вину перед халуцим [«первопроходцами»], и единственное, на что имеют право — это переводить деньги на нужды сионистского строительства.
Действительность, однако, оказалась сложнее, и дело тут не в том, что из-за нескольких поколений распространения смешанных браков невозможно оценить численность населения, считающего себя еврейским (так, например, на разных страницах одного и того же англоязычного портала «Еврейская виртуальная библиотека» численность евреев США оценена и в 5 млн. 275 тыс., и в 6 млн. 452 тыс. человек³). Куда важнее в данном контексте то, что около миллиона евреев диаспоры — это израильтяне непотенциально будущие, а бывшие, люди, имеющие опыт жизни в Израиле, но покинувшие «свое» национальное государство еврейского народа. Сионистская идеология не предполагает возможности существования этой категории граждан, ибо её основная идея как раз состоит в том, что это государство является национальным домом всех евреев планеты. Понятно, что по различным причинам, связанным с семейными обстоятельствами, рабочими обязательствами и т.д., далеко не все евреи диаспоры могут приехать в Израиль, однако предполагается, что все они, так или иначе, думают о такой возможности, воспринимая Израиль как свою «вторую Родину».
Именно евреи, добровольно уехавшие из Израиля, ставят под вопрос всю сионистскую идеологию как таковую: если самим евреям не нужно национальное государство, зачем тогда было его создавать и нужно ли его поддерживать, особенно принимая во внимание то сопротивление, которое вызвало создание Израиля в окружающем арабском мире?! Израиль — единственное государство в мире, созданное диаспорами как переселенческий проект⁴, у него практически не было своего «коренного» населения (ради 25 тыс. религиозных жителей так называемого «старого ишува» никто бы государство, очевидно, не создавал), и оно до сих пор не получило признания со стороны подавляющего большинства стран того региона, в котором оно находится. Израиль поэтому является одной из очень немногих стран мира, для которых эмиграция граждан из страны представляет собой проблему не только демографическую и экономическую, но и геополитическую⁵.
С первых дней своего существование Государство Израиль стояло перед проблемой сохранения еврейского демографического большинства. Учитывая существенно более высокую рождаемость в арабском секторе в первые десятилетия существования государства, несмотря на массовую еврейскую иммиграцию в Израиль, доля арабов в населении страны неуклонно росла. Не будет преувеличением сказать, что массовая иммиграция из СССР и постсоветских стран в 1990-е гг. спасла Израиль от фактического превращения в двунациональное еврейско-арабское государство. Отъезд недавних новых иммигрантов из Израиля не просто ставит под удар концепцию репатриации, превращая Израиль не в Родину с большой буквы, землю которой целуешь в аэропорту, а в одну из возможных стран проживания; он также ухудшает демографический баланс, на котором реально и зиждется существование Израиля в качестве национального государства.
В Министерстве абсорбции Израиля поэтому не первый год говорят о необходимости выработки национальной доктрины по предотвращению эмиграции и работе с соотечественниками за рубежом во имя сохранения в стране еврейского большинства⁶. С ноября 2007 г. по август 2009 г. это министерство реализовывало проект, озаглавленный «Возвращаемся домой к 60-летию Израиля» (само 60-летие отмечалось, как известно, в мае 2008 г.), в рамках которого ре-эмигранты освобождались от платы, которая взимается Службой национального страхования («Битуах леуми») с целью восстановления прав на получение медицинского обслуживания; получали ряд других льгот, а также могли приобрести авиабилеты в Израиль с существенной скидкой. Исследование, проведённое среди израильских граждан, вернувшихся в страну в период реализации этого проекта (всего были опрошены 1429 человек), показало, что только 2% из них приняли решение о возвращении под влиянием правительственной программы льгот, в то время как более 54% опрошенных назвали в качестве основных причины личного и семейного характера, 17% — «причины, связанные с сионизмом и иудаизмом», лишь 5% — факторы экономического характера⁷. Иными словами, возможности правительства Израиля повлиять на темпы возвращения в страну уехавших из неё граждан весьма ограничены; решения подобного рода люди принимают по независящим от властей причинам.
Несмотря на это, в мае 2010 г. правительство Израиля утвердило проект привлечения в страну десятков тысяч израильтян, проживающих за границей. Заявленная цель проекта — содействовать возвращению в Израиль ежегодно пятнадцати тысяч израильских граждан, проживающих за границей более шести лет. Учитывая, что примерно столько в Израиль возвращается и так (среднее ежегодное число вернувшихся в страну в 2000—2008 гг. израильтян составило 13988 человек), не очень понятно, чего именно правительство стремится добиться⁸. Возвращающимся гражданам предоставляются значительные налоговые и таможенные льготы; предусмотрены также различные меры по решению проблем трудоустройства, здравоохранения и образования их детей⁹. Так как программа эта начала действовать менее года назад, сложно сказать, каковы будут результаты, однако само её принятие демонстрирует, что власти не только осознают наличие и масштабы проблемы, но даже пытаются её как-то решать.
Эмиграция — всегда процесс сложный, и если тот или иной человек или семья принимают решение об отъезде, то за ним всегда стоят серьёзные причины. Принято думать, что основным «выталкивающим» фактором, вследствие которого граждане, особенно русскоязычные, покидают страну, является неурегулированность арабо-израильского конфликта: интифада, ХАМАС, «Хизбалла», Иран, то одна война, то другая... Вторым значимым фактором в этой связи принято считать давление религиозного истеблишмента, особенно тяжёлое для прибывших в Израиль неевреев. Дело в том, что так называемый Закон о возвращении позволяет прибыть в Израиль и немедленно получить гражданство не только галахическим евреям, но и их детям и внукам. Учитывая, что и галахические евреи нередко рождены в смешанных браках от отцов-неевреев, по крови их внуки уже являются евреями лишь на одну восьмую. В последние два десятилетия в Израиль прибыли около трехсот тысяч человек, называемые «репатриантами», сразу же получившие гражданство, но при этом не признаваемые в качестве евреев¹⁰.
С точки зрения израильского гражданского кодекса эти люди имеют те же права, что и этнически стопроцентные евреи, а вот с точки зрения религиозного законодательства люди, не рождённые от еврейских женщин, евреями не являются. Разговоры о «нееврейской псевдорепатриации» в религиозных кругах, в основном связанных с партией ШАС, ведутся постоянно, в особенности перед выборами, и резонно предположить, что в государстве, болезненно озабоченном своим национальным характером, люди, принадлежащие к другим нациям, порой чувствуют себя не особенно уютно.
В действительности, однако, ситуация несколько другая. Хотя арабо-израильский конфликт действительно остается неурегулированным, а религиозный истеблишмент, в самом деле, не очень настроен принять русскоязычных иммигрантов такими, какие они есть, основными факторами, предопределяющими решения об отъезде, являются причины экономического или семейного характера. В ходе опроса, проведенного в 2009 г. среди уехавших в Москву обладателей израильского гражданства, лишь 5,6% отметили, что основной причиной их отъезда была военная и внешнеполитическая напряжённость (мы сформулировали в анкете этот вариант ответа как «страна бесконечно воюет, это не для меня»), и только 3,1% опрошенных выбрали вариант «Израиль — это религиозно-националистическое государство, от которого стоит держаться подальше»; еще 5,0% выбрали вариант «уехали, потому что не хотели чувствовать себя гражданами “второго сорта”».
Куда большее число выделило причины личного и семейного характера (33,1% опрошенных); ещё 5,6% отметили как основную причину чувство одиночества в Израиле (при наличии родных и близких в России). Важнейшими оказались экономические соображения, причем группа людей, уехавших по причинам этого характера, делится примерно надвое: половина (в нашей выборке таковых было 18,8%) жаловались на экономические трудности в Израиле, тогда как другая половина (17,5%) выбрала вариант «уехал, потому что получил деловое предложение, от которого невозможно было отказаться»¹¹.
Личные и семейные причины также могут быть весьма различными: кто-то уезжает к пожилым родителям, которым нужен постоянный уход, кто-то — к любимым людям, с которыми познакомился через Интернет… При этом важно подчеркнуть, что мало кого из уехавших из Израиля в Москву или Питер можно назвать «возвращающимися назад». «Те, кто приехал в Израиль со всех уголков бывшей советской империи, отслужив в израильской армии, закончив израильские вузы, создав семьи в Израиле, построив образцовую карьеру, приняли в какой-то момент решение, что в Москве они смогут добиться большего, чем в Тель-Авиве — их называют “вернувшимися обратно”? Какая страусиная близорукость и вопиющая безответственность! — справедливо возмущался в этой связи Семен Довжик, уроженец Питера, живший в Израиле с 1991 по 2006 гг., затем работавший в Москве, а с 2008 г. живущий и работающий в Лондоне. — Эти самые “неудачники”, перебравшись в Москву, почему-то становятся востребованными журналистами, удачливыми предпринимателями и успешными менеджерами»¹². Действительно, речь идет не о возвращении, а о второй эмиграции, которая отличается от отъезда на Запад только тем, что попадаешь в знакомую языковую среду.
Некоторые пережившие вторую эмиграцию деятели культуры (ни о ком из них нельзя сказать, что они «вернулись на родину» в Россию) добились в последние годы феноменального успеха. Одной из самых популярных рок-групп России остается «Би-2», созданная Александром Уманом и Игорем Бортником — уроженцами Белоруссии, в 1990-е гг. жившими в Израиле (А. Уман после этого жил ещё и в Австралии). Лауреатом премий «Русский Букер» за 2007 г. и премии «Большая книга» за 2010 г. стал один из крупнейших прозаиков нового поколения Александр Иличевский — уроженец азербайджанского Сумгаита, учившийся в Москве, в 1991 г. эмигрировавший в Израиль, несколько лет спустя перебравшийся в США, а с 1998 г. вновь живущий и работающий в Москве. Лауреатом молодежной премии «Триумф» за 2003 г. стала Линор Горалик — уроженка украинского Днепропетровска, в 1989 —2000 гг. жившая в Израиле и являющаяся сегодня одним из самых популярных писателей и эссеистов в среде молодой интеллигенции России.
«Мы сделали всё, от нас зависящее, чтобы стать частью этого [израильского] общества, — с большими на то основаниями написал Антон Носик, живший в Израиле в 1990 —1997 гг., а после отъезда ставший создателем нескольких крупнейших новостных интернет-изданий России. — Говорили на его языке, работали на его работах, слушали его музыку, изучали его традиции и повадки, служили в армии, учились в университетах, переняли стиль одежды, мимику и интонации … Мы сделали всё, что можно было сделать, чтобы не отличаться, чтобы стать частью, чтобы жить жизнью этого места, куда мы приехали. В 1992 г. мы с негодованием отвергли попытки Кошаровского создать “русскую политику” [речь идет о партии, называвшейся «ДА — демократия и алия», не преодолевшей на выборах, прошедших в июле 1992 г., электоральный барьер], сказав: надо интегрироваться, иврит учить, работу искать, а не создавать свой собственный ШАС зеркальный, борющийся за право нам комфортно жить в гетто под Пугачёву... И, когда весь путь был пройден до конца, то выяснилось, что интегрироваться было изначально не во что. Есть такая община, и есть сякая община… Но вот того монолитного общества, куда можно проникнуть, уподобясь — его просто не существует… Нет никакой такой монолитной группы “народ Израиля”, которая могла бы принять или не принять нас в свои ряды. Нет ни общей музыки, ни общей литературы, ни общего кино, ни общих ценностей, ни общей объединяющей религии, ни общей светской идеи… Два еврея — три мнения, говорят в диаспоре, но в Израиле это три мнения по вопросу, кто из этих двоих лишний»¹³.
Даже если согласиться с данным анализом, нельзя не отметить, что из описанной ситуации можно сделать разные выводы: кто-то счел бы, что необходимо прикладывать усилия в направлении объединения израильского общества, чтобы следующим поколениям иммигрантов было, куда и во что интегрироваться; кто-то другой сказал бы, что, коли израильское общество состоит из различных этнокультурных общин, важно сформировать инфраструктуру русскоязычной общины, которая бы на равных сосуществовала с остальными, создавая ту мозаику, которой и является во многом живущее в состоянии «сепаратного плюрализма» израильское общество.
Вариант отъезда в Россию не объяснишь проблемами отсутствия единой коллективной идентичности израильского общества; в конце концов, у многонационального, многоконфессионального и статусно очень расслоенного российского общества тоже никакой единой коллективной идентичности нет. Однако ощущение разочарования, которые испытывали, прожив в Израиле немало лет и чего-то добившись, многие амбициозные и работоспособные представители среднего поколения, Антон Носик передал точно. Об этом же чувстве — мы сделали всё, что могли, но местное общество всё равно не признало нас своими — писал и Демьян Кудрявцев, уроженец Питера, живший в Израиле в 1990 —1995 гг., затем переехавший в Москву (а потом на какое-то время в Лондон) и с 2006 г. являющийся генеральным директором «Коммерсанта» — возможно, лучшей газеты планеты на русском языке. «Почему общество, декларирующее себя как “собирающее”, позволяет себе не относиться к нам как к собственной составляющей, несмотря на нашу готовность и активность быть его частью? Я считаю, что вопрос, как к нам относятся, не имеет с нами ничего общего. Это вопрос к Израилю. Почему в Штатах Бандерас — американец и Бродский — американец? Потому что если ты выполнил некоторые условия — которые мы выполнили, то и общество выполняет свою часть», — отмечает Д.Б. Кудрявцев, подчеркивая, что израильтяне — уроженцы страны и старожилы — так и не признали «русских», даже вполне социально и экономически успешных, «своими»¹⁴.
Демьян Кудрявцев, кстати, — не единственный русскоязычный обладатель израильского гражданства, возглавляющий одно из наиболее влиятельных постсоветских СМИ. В 2008 —2010 гг. шеф-редактором одного из ведущих украинских Интернет-сайтов «Обозреватель» был Альберт Фельдман, много лет проживший в Израиле, а ныне являющийся генеральным директором компании «Digital Fly Ukraine».
Попытка перехода на иврит сама по себе мало что дала. В октябре 2007 г. русскоязычный телеканал «Израиль плюс» начал трансляцию ежедневной новостной программы на языке иврит, которую поочередно вели трое ведущих, самой старшей из которых было на тот момент 32 года. Эксперимент не удался, а в августе 2008 г. двое из троих — Григорий Асмолов и Наташа Мозговая — покинули Израиль.
Наташа Мозговая продолжает писать на иврите для ведущей израильской газеты «Ха’арец», но делает это, живя в США. Григорий Асмолов, который, проживая в Израиле, в 2003 —2006 гг. был постоянным автором «Новой газеты» — самого популярного издания в среде московской либеральной интеллигенции, оказавшись в США, создал летом 2010 г., когда по всей России полыхали пожары, портал «Карта помощи». 25 ноября 2010 г. этот портал получил премию Рунета в категории «Государство и общество». 29 апреля 2011 г. Г. Асмолов, как, кстати, и Антон Носик, принял участие во встрече президента России Дмитрия Медведева с ведущими представителями Интернет-сообщества, где президент отдельно похвалил проект «Карты помощи»¹⁵. Г. Асмолов приехал в Израиль в десятилетнем возрасте и фактически вырос и сформировался как личность именно в этой стране, но и он живёт и работает сегодня за её пределами.
В 2004 г. я писал о живущих в Израиле русскоязычных евреях как о «“новых ашкеназах”, не получивших признания в качестве таковых», и испытавших вследствие этого горечь и разочарование¹⁶. Тот факт, что в конце XIX — начале ХХ в. именно российские евреи в основном и создали как идеологию, так и инфраструктуру будущей израильской государственности¹⁷, практически никак не помог их оставшимся в СССР и прибывшим в страну на исходе ХХ в. потомкам добиться признания местным населением своего права на равное место под солнцем. И это социально-культурное по природе своей чувство «исторической несправедливости» служило и фоном, и оправданием отъезда из страны для многих представителей среднего класса, которые находили вне Израиля более престижные, интересные и хорошо оплачиваемые рабочие места.
Антон Носик выразился в этой связи наиболее бескомпромиссно: «Карьерные перспективы, возможность занятия руководящих должностей, профессиональный рост — я считаю, что люди, для которых эти вопросы в жизни (или текущем её периоде) наиболее важны, начали паковать вещички в 1995 и массово валить в 1996—1997 гг. Остались те, для кого работа вторична по отношению к среде»¹⁸.
К сожалению, никакого исследования среди русскоязычных израильтян, уехавших в западные страны, никогда не проводилось, и уверенно говорить об их эмиграционных мотивах сложно. Мне кажется, что применительно к этой группе фактор успешного трудоустройства играет ещё более значимую роль. Как написал по этому поводу в одном из блогов никуда пока не уехавший Шауль Резник, «уехавшие на Запад — это обычные трудолюбивые и удачливые программисты-инженеры-доктора, которые понимают, что в Канаде, США или Австралии возможностей больше, а равно и благ». Никаких сколько-нибудь достоверных данных о количестве таковых людей, времени их отъезда и характере акклиматизации и социальной интеграции в новых местах их проживания нет ни у одной государственной или исследовательской организации, а потому любые умозаключения на эту тему являются весьма проблематичными. Факт, однако, состоит в том, что и в западных странах русскоязычные пост-израильские диаспоры насчитывают десятки тысяч человек, вследствие чего их нужно принимать в расчет при любом анализе матрицы и «русско-еврейского», и еврейского мира в целом.
В ноябре 2008 г. уроженцем Днепропетровска Михаилом Зускиным, с 1992 по 2005 г. жившим в Израиле, а затем переехавшим в Канаду, было создано Интернет-«сообщество русскоязычных израильтян, переселившихся в другие страны». В меморандуме о создании сообщества говорилось: «Сообщество посвящено любым аспектам, интересующим русскоязычную израильскую публику, переехавшую из Израиля на ПМЖ в другие страны (или собирающуюся это сделать, или только лишь размышляющую на эту тему...). Теперь мы, Граждане Олимовской Национальности [sic!], живем в Европе, Северной Америке, б. СССР, Австралии, Новой Зеландии, но всё равно остаёмся связанными друг с другом в общее братство годами, проведёнными в Израиле (зачастую — лучшими в нашей жизни...). Строгого ограничения обсуждаемых тем нет — мы можем говорить о политике, о бытовых аспектах вживания в новую страну, об особенностях ментальности и любопытных традициях населения, среди которого мы теперь живём, об английском языке, о самом процессе иммиграции, об Израиле и его месте в наших сердцах, о работе, о сравнении различных стран — короче, обо всём, о чём наши люди говорят, держа в крепкой олимовской руке кос бира [стакан пива — ивр.] у себя на кухне в Нью-Йорке и Торонто, Сан-Франциско и Ванкувере, Чикаго и Монреале, Лондоне и Франкфурте, Сиднее и Веллингтоне, Москве и Киеве — и в других городах, ставших нам третьим по счёту тёплым домом, или вновь обретённым первым...»¹⁹.
В октябре 2010 г. Александром Рахмилевичем был создан русскоязычный портал экс-израильтян в Канаде (любопытно, что для названия русскоязычного портала было выбрано ивритское слово хаверим — друзья)²⁰, который, впрочем, пока не пользуется большой популярностью и испытывает явные сложности с контентом. Блог русскоязычных израильтян, постоянно живущих и работающих в России, созданный Дмитрием Гендельманом в сентябре 2005 г., отличается существенно большим числом читателей и авторов, равно как и бòльшим накалом дискуссий. Показательно при этом, что хотя сам блог ведется на русском языке, обращение к потенциальным читателям и авторам написано на иврите. Обращение это — очень лаконичное, но говорит само за себя; в переводе на русский оно звучит так: «Привет, ребята, добро пожаловать в общину израильтян, старающихся выжить в Москве»²¹. К сожалению, реальное число таких «ребят» никому неизвестно, как неизвестно и то, каковы в настоящее время фактические масштабы отъезда специалистов в разных сферах деятельности из Израиля в Россию (в основном, в Москву и Петербург).
Частью того же явления можно считать и факт работы преимущественно на российском рынке тех, кто бóльшую часть года живет в Израиле. В России впервые вышли и были выдвинуты на различные премии книги целого ряда писателей, живущих в Израиле. Среди них один из крупнейших и популярнейших русскоязычных писателей мира Дина Рубина, получившая в 2007 г. премию «Большая книга» за роман «На солнечной стороне улицы» (он был написан в Израиле, при этом действие его происходит преимущественно в Ташкенте, где писательница родилась и выросла); лауреат премии «Русский Букер» и (посмертно) премии имени Андрея Белого эссеист Александр Гольдштейн (1957 —2006); лауреат «Русской премии» 2010 г. Александр Любинский; финалисты «Русского Букера» Светлана Шенбрунн, Анна Исакова и Денис Соболев (его роман, вошедший в шорт-лист премии, назывался «Иерусалим») и другие. Все эти люди живут в Израиле, но если верна максима о том, что писатель живёт там и тогда, где живут его книги, то их место в духовном мире России несоизмеримо выше: единственная книга Дины Рубиной в переводе на иврит вышла в далеком 1993 г., роман Анны Исаковой был переведен на иврит спустя пять лет после его публикации на русском; книги Александра Любинского, Светланы Шенбрунн, Александра Гольдштейна и Дениса Соболева на иврите не выходили вообще. Игорь Губерман, Гали-Дана Зингер, Александр Бараш, Анатолий Алексин, Григорий Канович, Нина Воронель, Марк Амусин, Рафаил Нудельман, Гала Рубинштейн, Виктория Райхер, Дмитрий Дейч и другие живущие в Израиле русскоязычные литераторы издают свои многочисленные книги почти исключительно в России, где эти книги в основном и находят своего читателя.
Немалое число живущих в Израиле ученых-гуманитариев и обществоведов также издаются преимущественно в России. Среди них как известные литературоведы-слависты Елена Толстая, Михаил Вайскопф и Зеэв Бар-Селла, едва ли не полка книг которых вышла в издательстве Российского государственного гуманитарного университета и в издательском доме «Новое литературное обозрение», так и социологи и политологи Владимир Месамед, Борис Дубсон и автор этих строк, издавшие многочисленные книги, посвященные Израилю и региональной политике в издательствах Института Ближнего Востока, Института востоковедения и других релевантных научных структур. Все эти книги — что про русскую литературу, что про израильское общество и ближневосточную политику — с русского на иврит никто не переводит. Будучи жителями и гражданами Израиля, все эти люди пишут книги, лишь в малой степени представленные в израильском интеллектуальном поле.
Представляется, что мало какая группа населения настолько отчетливо живёт «поверх барьеров», как русскоязычные евреи нынешнего поколения. Сложно сказать, насколько это явление сохранится в долгосрочной перспективе, прогнозы здесь напрашиваются скорее негативные. Дети постсоветских евреев в Израиле полностью переходят на иврит и те или иные местные социально-культурные модели, в то время как дети евреев-выходцев из СССР/СНГ в США, Канаде, Германии и других странах Запада (как приехавшие туда напрямую, так и после определённого периода жизни в Израиле) проходят процесс двойной ассимиляции, как в новом для них обществе, так и в его еврейской общине: «быть американским (или немецким) евреем» во многих смыслах не то же самое, что быть евреем русским. В России же потомки этнических евреев во втором, третьем и четвертом поколениях, вступая в браки с представителями других этнонациональных групп, всё больше проходят процесс ассимиляции в русской среде, на которую, в свою очередь, существенно влияют процессы глобализации, с одной стороны, и этнического и конфессионального самоутверждения различных «духовно милитантных» меньшинств, с другой.
Иудеями в строгом смысле слова в Москве и в Питере являются, пожалуй, лишь мигрировавшие туда горские, грузинские и бухарские евреи, но никак не традиционное ашкеназское еврейское население этих мегаполисов. У горских и грузинских евреев — свое самобытное наследие, которое они бережно хранят. Та же культура и то наследие, которые были накоплены русскими евреями за описанные А.И. Солженицыным в его вызвавшей столь жаркие споры книге «Двести лет вместе», оказываются ненужными никому: ни евреям-израильтянам, ни евреям США, Канады и Германии, ни многокультурному и многоконфессиональному современному российскому социуму, ни горским, грузинским и бухарским евреям, сохраняющим и в глобализованных российских мегаполисах верность традициям ортодоксального иудаизма. Мы живём в уникальную эпоху, однако я опасаюсь, что повсеместное формирование русско-еврейских (и в том числе — пост-израильских) диаспор яркой молнией озаряет предвечерний небосвод покрывающегося мглой будущего русско-еврейского мира, представителями последнего поколения которого мы являемся.